Абрамов Александр Сергей Артём - Всадники Ниоткуда 2 (Рай Без Памяти)
АЛЕКСАНДР АБРАМОВ, СЕРГЕЙ АБРАМОВ
РАЙ БЕЗ ПАМЯТИ
КНИГА ВТОРАЯ.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. МИР ВХОДЯЩЕМУ
1. ГОСТИ СЪЕЗЖАЛИСЬ НА ДАЧУ
Не помню, кто из нас процитировал Пушкина, когда наше такси отважно
свернуло с Киевского шоссе на путаницу горбатых дачных проселков. Но
цитата в точности соответствовала действительности: гости именно
съезжались на дачу. Мои гости. Ирина уехала с академиком в Ригу на
симпозиум биофизиков - Осовец не доверился другой стенографистке, - а я
остался единственным и полновластным хозяином садового участка с коттеджем
из фанеры, шестью эмбрионами яблонь и тремя березками у садовой калитки.
Гостей было трое: Мартин, приехавший из Нью-Йорка по маршруту
"Интуриста" и без помощи локатора нащупавший меня в студийной монтажной,
Толька Дьячук, оторванный нами от институтской ЭВМ, и Борис Аркадьевич
Зернов, извлеченный с редакционной "летучки" в журнале "Земля и
Вселенная". Три мушкетера и д'Артаньян, проникшие в тайну розовых
"облаков" и одно время затмившие блеск всех земных "звезд" от Сальвадора
Дали до Жана Маре. Судьба уготовила нам встречу не двадцать лет, а всего
три года спустя, но температура дружеской радости была не менее
оптимальной. Зернов даже забыл плащ на редакционной вешалке, но
возвращаться мы не стали: машина к этому времени уже пересекла московскую
кольцевую, а счетчик угрожающе достиг трехзначной цифры.
Встреча друзей состоялась на дачной веранде за бутылкой настоящего
скотча, привезенной Мартином, совсем как на пикнике где-нибудь в штате
Мичиган, недалеко от Великих озер. Только вместо штата Мичиган был
Нарофоминский район Московской области, а вместо Великих озер - невеликий
Чуркинский пруд с относительно живописной рощицей на берегу, которую можно
было пройти вдоль за пятнадцать минут, а поперек - за четыре. От нашей
веранды до рощи было примерно сто метров дачной улички, пыльного проселка
и вытоптанной травы по берегу пруда. Все эти географические подробности,
как увидим, пригодятся в дальнейшем.
Всего три года прошло с нашего отъезда из Гренландии, а память уже
успела многое стушевать. Капризная и непрочная штука эта человеческая
память, как дешевый старый будильник, иногда звенит, когда это совсем не
нужно, и молчит, когда вы так на него надеетесь. Совсем недавно, казалось,
исчезли розовые "облака", изменившие облик нашей планеты, а газеты и радио
уже ищут свежих мелодий для своих ежедневных запевок. Правда, еще пишут о
новых курортах, вырастающих, как грибы после дождя, на берегах потеплевших
рек и морей, о комфортабельном плавании через Северный полюс и о снежных
беретиках, надеющихся дорасти до былых снежных шапок на Кавказе и в
Гималаях. Но серьезные разговоры о феномене розовых "облаков" ведутся
только на страницах научных изданий. Честно говоря, и мы их между собой не
ведем, как постаревшие мушкетеры, давно забывшие о подвесках королевы.
Д'Артаньян вернулся в приемную короля, а я - в монтажную киностудии. Ирина
делит обязанности строгой жены с еще большей строгостью секретаря
академика. Толька по-прежнему вычерчивает карты циклонов и антициклонов, а
Мартин осваивает амплуа нью-йоркского газетчика. Лишь Зернов, где-то
обобщающий материалы парижского конгресса, до сих пор верен памяти
пережитого, и лишь в его присутствии наши встречи нет-нет да вернутся к
мечтательному "а помнишь?". "А помнишь собрание в столовке Мирного?", "А
где сейчас Мак-Эду?", "А дуэль свою помнишь?", "А фиолетовое пятно?".
И сейчас это "помнишь" сопровождало чуть ли не каждый гло
