Абрамов Сергей - 'ведьмин Столб'
Сергей АБРАМОВ
"ВЕДЬМИН СТОЛБ"
Проба пера. Берни Янг
Не было ни Франкенштейна, ни Дракулы, ни порождений Хитчкока.
Но был ужас. Нидзевецкий умер. Мы выжили. Впрочем, начинать надо не с
этого.
Лучше перепишу с магнитофонной ленты часть моей беседы с репортером
Леймонтского телевидения, так и не появившейся на телеэкранах.
Телеобозреватель. Мы очень заинтересованы в этой беседе, господин Янг.
Может быть, разрешите вас называть просто Берни?
Я. Называйте.
Телеобозреватель. Вы считаете это параллельной цивилизацией?
Я. Что значит "параллельной"?
Телеобозреватель. Ну, расположенной по соседству, в другом пространстве.
Я. Не убежден.
Телеобозреватель. Ну, скажем, разумной жизнью.
Я. Не знаю.
Телеобозреватель. Но вы же видели все, как говорится, своими глазами?
Я. Очень точно сказано: не своими глазами я, конечно, видеть не мог. Но,
кроме меня, то же самое видели и другие.
Телеобозреватель. Вы же единственный ученый-физик, побывавший за пределами
земного пространства.
Я. Во-первых, я не ученый-физик, а простой лаборант, а во-вторых, я не
убежден, что был за пределами земного пространства.
Телеобозреватель. Ну, скажем, видимого и ощущаемого нами пространства.
Я. Допустим.
Телеобозреватель. Так я и хочу представить вас нашим телезрителям. Не
будьте таким колючим, Берни. Вас слушают тысячи заинтересованных.
Я. Никто меня сейчас не слушает, кроме вас. Вы производите телезапись, а
потом будете или не будете передавать ее на телеэкраны.
Телеобозреватель. Почему не будем? Будем! Обязательно будем. Не
стесняйтесь, Берни. Рассказывайте все, что вы видели и чувствовали.
Я. Я уже не раз это рассказывал. Зачитайте вашим телезрителям вырезки из
леймонтских газет.
Телеобозреватель. Но официальная наука не подтвердила газетных
высказываний.
Я. Тем менее у меня оснований опровергать мнение официальной науки.
Телеобозреватель. Значит, вы ничего не расскажете нашим телезрителям?
Я. Оставьте меня в покое.
Телеобозреватель. Вы пожалеете об этом, Берни.
Но я не пожалел об этом, я просто вычеркнул все переписанное с
магнитофона... Опять не с того начал.
А начинать надо было с бездомного человечка по имени Кит. О нем я тогда не
знал, как и никто в городе, кроме полицейского учетчика в леймонтском въездном
участке. Человечка остановил на шоссе полицейский патруль на мотоциклах и
предупредил учетчика по радио, чтобы тот задержал бродягу, если он появится в
городе. Но Кит до города не дошел. На шоссе у обочины остались лишь его
стоптанные ботинки, которые он снял, чтобы отдохнули усталые ноги. Куда и
почему он пошел босиком, так и осталось неизвестным, да и спрятаться было
негде. По обеим сторонам шоссе тянулись огражденные колючей проволокой
пастбища, пустынные из-за выжженной солнцем травы, да стенды выгоревших и
слинявших реклам. Конечно, о бродяге тут же забыли.
Но о нем вспомнили неделю спустя, когда на шоссе возле брошенных и
посеревших от пыли ботинок нашли пустой четырехместный "вольво",
принадлежавший генеральному прокурору Леймонта Флаймеру, вернее, его
разведенной дочери Юлии, уехавшей развлекаться с тремя приятелями - сыновьями
леймонтского банкира Плучека, братьями-близнецами Люсом и Люком и их
прихлебателем, прозванным Красавчиком за женственный вид и длинные, как у
средневекового пажа, платиновые волнистые волосы.
О пропаже Красавчика, разумеется, никто не жалел, но исчезновение
отпрысков влиятельнейших в городе личностей встряхнуло всю полицейскую сеть
Леймонта. Были опрошены водители всех про
