Абрамов Сергей - Выше Радуги
Абрамов Сергей Александрович
Выше Радуги
Фантастическая повесть
1
А началось все с неудачи.
Бим, злой физкультурник, выставил Алика из спортивного зала и еще
пустил вдогонку:
- Считай, что я освободил тебя от уроков физкультуры навечно. Спорт
тебе, Радуга, противопоказан, как яд растения кураре...
И весь класс захихикал, будто Бим сказал невесть что остроумное. Но
если уж проводить дальше аналогию между спортом и ядом кураре, то вряд ли
найдешь отраву лучше. Прыгнул с шестом и - к Склифосовскому. Поиграл в
футбол и - в крематорий. Отличная перспективка...
Мог бы Алик ответить так Биму, но не стал унижаться. Пошлепал кедами в
раздевалку, у двери обернулся, процедил сквозь зубы - не без обиды:
- Я ухожу. Но я еще вернусь.
- Это вряд ли, - парировал Бим, и класс опять засмеялся - двадцать пять
лбов в тренировочных костюмах. И даже девочки не посочувствовали Алику.
Он вошел в пустую раздевалку, сел на низкую скамеечку, задумался. Зачем
ему понадобилась прощальная реплика? Дурной провинциальный театр: "Я еще
вернусь". Куда, милый Алик, ты вернешься? В спортзал, на посмешище публике
во главе с Бимом? "А ну-ка, Радуга, прыгай, твоя очередь... Куда ты, Радуга?
Надо через планку, а не под ней... Радуга, на перекладине работают, а висят
на веревке... Радуга, играть в это - тебе не стихи складывать..."
Интеллектуал: "стихи складывать"... Нет, к черту, назад пути нет. Уж
лучше "стихи складывать", это вроде у Алика получается.
Но как же месть? Оставить Бима безнаказанным, торжествующим,
победившим? Никогда!
"Убей его рифмой", - скажет Фокин, лучший друг.
Как вариант, годится. Но поймет ли Бим, что его убили? Сомнительно...
Нет, месть должна быть изощренной и страшной, как... как яд растения кураре,
если хотите. Она должна быть также предельно понятной, доходчивой, чтобы ни
у кого и сомнений не осталось: Радуга со щитом, а подлый Бим,
соответственно, на щите.
Алик снял тренировочный костюм, встал в одних трусах перед зеркалом:
парень как парень, не урод, рост метр семьдесят восемь, размер пиджака -
сорок восемь, брюк - сорок четыре, обуви - сорок один, головы - пятьдесят
восемь, в голове кое-что содержится, и это - главное. А бицепсы, трицепсы и
квадрицепсы - дело нехитрое, наживное.
А почему не нажил, коли дело нехитрое?
Папа с мамой не настаивали, сам не рвался. Просуществовал на свете
пятнадцать годков и даже плавать не научился. Плохо.
Натянул брюки, свитер, подхватил портфель, пошел прочь из школы. Урок
физкультуры - последний, шестой, пора и домой. Во дворе дома номер двадцать
два малышня играла в футбол. Суетились, толкались, подымали пыль, орали
бессмысленное. Мяч скакал, как живой, в ужасе спасаясь от ударов "щечкой",
"шведкой" и "пыром". Подкатился под ноги Алику, тот его полдел легонько,
тюкнул носком кеды. Мяч неожиданно описал в воздухе красивую артиллерийскую
траекторию и приземлился в центре площадки. "Вот это да-а-а!.." - протянул
кто-то из юных Пеле, и опять загалдела, покатилась, запылила мала куча.
"Как это так у меня вышло? - горделиво подумал Алик. - Значит, могу?"
Нестерпимо захотелось выбежать на площадку, снова подхватить мяч, показать
класс оторопевшим от восторга малышам. Сдержался: чудо могло и не
повториться, не стоило искушать судьбу, тем более что сегодня и так
"наискушал" ее чрезмерно.
А что было?
Прыгали в высоту по очереди. Выстраивались в затылок друг другу -
наискосок от планки, разбегались, перебрасывались через легкую (дунь только
- слетит!) алюминиевую тру
