Агамамедова Гюлюш - Бабушка
Гюлюш Агамамедова
Бабушка
Девочка, стоявшая перед большим окном застекленным разноцветным витражом,
разглядывала пейзаж за окном через желтое стеклышко. Можно было посмотреть
через разные стекла. Пейзаж за окном менял свое настроение от стеклышка в
которое она смотрела. Грустные: синее и зеленое стеклышки, веселые: оранжевое,
красное и желтое стеклышки. Зимой солнце показывалось не так часто как
хотелось бы девочке и она чаще всего любовалась на мир за окном через желтое
стеклышко и все казалось освещенным ярким солнечным светом. Большое дерево,
кошка сидящая под ним, были залиты желтым светом. Прибежала младшая сестра и
позвала ее к бабушке.
Бабушкина комната была тем оазисом, где дети после сурового воспитания
матери, могли делать все, что душе угодно. Обстановка в комнате была
спартанской. Большой крепкий дубовый стол, три стула, старый диван, чугунная
печка, сундук, в котором хранились дореволюционные бабушкины платья, из них
она перешивала детям, чудесные наряды, которыми можно было гордиться. Огонь
потрескивал в печке. Бабушка сидела за столом в своей комнате. Она составляла
бухгалтерский отчет. Одно название внушало уважение. Бабушка руководила
детским садом. В военное время - это была особенно тяжелая обязанность. Она
следила за всем, одновременно вела бухгалтерию. Бабушка, еще молодая женщина,
ей исполнилась сорок лет, вечера проводила в компании своих внуков.
Дети в это время играли в придуманную ими игру. Они расставляли стулья,
один через некоторое расстояние от другого и перепрыгивали со стула на стул и
дальше на диван по кругу. Шум от их криков и прыжков стоял такой, что мама
детей на втором этаже дома, не выдержав, кричала из окна:
- Что такое творится, весь дом трясется от вашего баловства.
Тогда бабушка отрывалась от своего отчета, выглядывала в окно, стараясь
успокоить свою дочь:
- Ну что ты, Оля, дети спокойно играют и никому не мешают.
Дети на какое-то время затихали, под впечатлением вмешательства матери.
Через некоторое время они начинали смеяться просто так, потому что им было
весело и хорошо. Бабушка наконец заканчивала свою работу, садилась поближе к
печке, дети тут же окружали ее и она просила:
- А теперь спойте мне.
Их не нужно было уговаривать. Запевалой у них был старший мальчик, Ариф,
обладавший прекрасным слухом и замечательным высоким мальчишеским голосом.
Репертуар был обширный. Все песни из кинофильмов, шедших у них в городке тут
же пополняли его. Ему подпевала средняя сестра, а самая маленькая, рыжая
забавная капризуля, пела басом. Они пели слаженно и задорно. Под конец бабушка
просила,
- Мою любимую, "Вьется в тесной печурке огонь".
Ее сын, ушедший на войну, через год пропал без вести, последнее письмо
пришло из Беларуси, он попал к партизанам. Бабушка ждала от него весточки,
долгожданное письмо так и не приходило.
Дети послушно затягивали заказанную песню, бабушка утирала слезы,
катившиеся по щекам. После этой песни дети совсем успокаивались и маленькая
Женечка засыпала, удобно устроившись на бабушкиных коленях. За ними приходила
мать, забирала их и только тогда бабушка могла немного передохнуть.
В Ленкорань она приехала по приглашению своей дочери, вышедшей здесь
замуж. В день, когда она приехала на пароходе в городок, она очень удивилась,
услышав от лодочника помогавшего ей спуститься на лодку: Я ваш, Я ваш -
повторял лодочник. Она с удивлением посмотрела на мужчину с усами, ничего не
ответила и только подумала, какие темпераментные мужчины
