Алексеев Олег - Ратные Луга
Олег АЛЕКСЕЕВ
РАТНЫЕ ЛУГА
1
Теплым летним вечером возвращался я в родные места. Возвращался
издалека, в памяти еще дымилась степь, слепило сияние саянских снегов,
летели в пыли диковатые кони, пенились студеные потоки Тувы и Хакассии, а
за стеклом автобуса уже проплывали холмы и леса псковской земли.
Мой дом был в городе, а торопился я в деревню, рядом с которой прошло
мое детство. Деревни, в которой я жил, не было: ее сожгли фашисты, людей -
кого убили, кого угнали: нашу семью тоже гнали в неметчину, но мы дважды
бежали и остались жить там, где бежали в последний раз, потом переехали в
город.
Когда я в первый раз приехал на родное домовище и вместо деревни
увидел дикое поле - упал, покатился по траве. Я даже не смог говорить с
людьми, молча уехал. Со временем боль притупилась, но не прошла. Неведомая
сила тянула меня сюда, я стал приезжать все чаще. Каждый приезд был словно
возвращение в прошлое. В войну я полюбил свой край, стал свидетелем его
подвига и старался узнать как можно больше. Люди охотно рассказывали о
былом, и я дивился памяти народа. Люди помнили не только то, что видели
сами, но и то, что им передали деды. Передо мной неожиданно открылась
бесконечная даль, я запоминал, записывал, и тетрадь записей все росла...
Автобус медленно плыл по мягкой дороге. Лесистые холмы в сумерках
были похожи на древние городища. Вечерние тени, огнистая заря и туман
делали все вокруг суровым и таинственным. Темнел у дороги лес, глухой и
густой, как в древние времена. То и дело в разрыве хвойной нависи
вспыхивало озеро, на полянах огненно цвел иван-чай, светлел мох-белоус,
чернели пни и колодины.
Вдруг показалось, что я возвращаюсь в прошлое, в давнее незапамятное
время...
Прямо из автобуса я нырнул в темноту и туман. Тропа с трудом
пробивалась сквозь заросли ольхи, петляла, кружила. В чаще сновали звери,
гомозились птицы, глухо шумела сырая трава.
Показалось наконец поле. Над полем, будто зарево, стояла заря.
Становилось все темнее и темнее, но заря не гасла. Открылись два озера,
одно рядом с другим, от зари они были багряными.
Я заторопился. За вторым озером на холме была деревня, где меня
ждали. Прежде была деревня и между озер, я жил в ней, но на ее месте с
войны росли одичавшие яблони, клены и рябины...
Неожиданно я увидел деревню. Она стояла на том же месте, но это было
не мое, совсем другое селенье. Вместо домов по прибережью тянулись крытые
соломой хижины. Я ничего не понимал. Туман и заря преобразили все вокруг,
сделали диким, дремучим. И снова мне показалось, что я вернулся в древнее
незнакомое время. Увидел вдруг высокую городьбу, крытые камышом шалаши,
черные бани, овины. Возле хижины паслись косматые деревенские кони. По
спине прошел холодок, я остановился...
Меня обманул туман: на пустыре стояли копны и зароды соломы. Туман
колдовал, волхвовал. Облака тумана казались то пылью, то дымом. Заметил
вдруг всадников в малахаях. Потерялись хмурые ели, у дороги стояли
великаны в островерхих древнерусских шлемах. На могильнике, где прежде
горбился обгорелый пень, нахохлясь, сидел огромный ворон. Под берегом
виделись копья камыша, темнели комяги. Они были такие же, как в древности.
В полутьме было не видно, что лесины выдолблены, а не выжжены, стянуты
болтами, а не крученым лыком. Показалось, что в комягах сидят молчаливые
люди.
Наваждение не проходило. Громко загудело болото, видно, вырвался газ.
Подумалось вдруг: так вот гудели древние военные трубы...
Я вспомнил, что болото зовут По
