Библиотека в кармане -русские авторы

         

Алексин Анатолий - Про Нашу Семью


Анатолий Георгиевич Алексин
ПРО НАШУ СЕМЬЮ
1. Не мое дело
Я учусь в той же школе, где когда-то учились мама и папа.
Папу почему-то никто не запомнил. А маму запомнили многие. "У нее были
прекрасные внешние данные!" - сказала как-то учительница литературы,
которая заодно руководит у нас драматическим кружком. И придирчиво
оглядела меня. Это было бы еще ничего: за "внешние данные" пока что
отметок не ставят, но оказалось, что и внутренние данные у мамы были
гораздо лучше, чем у меня, К примеру, все помнили, что мама никогда не
гоняла клюшкой консервные банки и не любила играть в "расшибалочку".
Больше я не знал никаких подробностей о мамином прошлом. Но вот однажды
бабушка, которая пришла помочь маме по хозяйству, сказала:
- д Сережа-то стал лауреатом Всероссийского конкурса!
- Какой Сережа? - спросил я.
- Сережа Потапов. Его знают все культурные люди!
- Первый раз слышу. А кто это? - сказал я.
И вдруг заметил, что папа взглянул на меня с любовью.
А верней сказать, с благодарностью... Еле заметно взглянул.
Но я-то почувствовал! Хотя ничего не понял...
И только потом на кухне бабушка объяснила мне, что Сережа Потапов
учился когда-то в школе музыкально одаренных детей и мама любила его,
когда была в пятом классе.
Музыкальная школа находится прямо напротив нашей, через дорогу. Если из
нашей школы выходит ученик, то трудно сразу определить, одаренный он или
неодаренный.
А если из дверей школы, которая через дорогу, то тут сразу ясно: идет
одаренный!
Мы выходим из своей школы с портфелями, а музыкально одаренные - с
футлярами. Сначала Сережа Потапов привлек мамино внимание тем, что его
футляр был больше, чем у других, потому что он играл на виолончели. А
потом, уже в пятом классе, она его полюбила. Мама, наверное, тоже была
одаренной, потому что я вот хоть и учусь в шестом классе, но еще ни разу
пока не любил.
- Да, Сережа далеко шагнул! - сказала за ужином бабушка.
И папа закурил в комнате, хотя обычно выходил для этого в коридор или
на кухню.
- Ну что ты?! Это такое далекое прошлое... Это глупое детство! -т-
сказала мама. И рассмеялась. Ей было весело.
А папа за весь вечер ни разу не улыбнулся.
- Далеко шагнул! Далеко!.. - повторяла бабушка, убирая посуду.
Бабушка очень любила нас воспитывать. Но делала это как-то по-своему.
"А сын нашей соседки научился варить суп", - говорила она, и я должен
был понять, что мне тоже не мешало бы этому научиться.
"А Коля, который вместе с тобой кончил медицинский институт, стал
заведующим отделением", - сообщала она папе. И папа должен был сделать
вывод, что ему тоже не мешало бы стать заведующим. "Да, Сережа далеко
шагнул!" - эта фраза должна была подсказать папе, что и ему пора было
куда-то шагнуть.
Два года назад мне удалили гланды. "Чепуховая операция!" - говорили
все. Но я как-то этого не почувствовал... Хирург, который их удалял,
казался мне удивительным человеком. Он причинял мне ужасную боль, и я
должен был бы его ненавидеть, а я относился к нему прямо-таки, как
говорят, с восхищением. Со страхом и восхищением! И трудно мне было
представить, что он снимет свой белый халат, свои резиновые перчатки и
станет таким же, как все. А может быть, даже пойдет в буфет.
Папа делает операции почти каждый день. И может быть, каждый день
кто-то смотрит на него так же, как я смотрел на того хирурга.
- Тебе когда-нибудь делали операцию? - спросил я у бабушки.
Оказалось, что ей за шестьдесят лет не сделали ни одной операции! Разве
она могла как следует оцени





Содержание раздела