Аллаев Денис - Моя Любовь
Аллаев Денис
МОЯ ЛЮБОВЬ
Впервые я, наверное, увидела его во сне. Видимо, очень давно: может
быть еще в детстве? е знаю случая, когда он и в самом деле появился у
нас, я ничуть не удивилась. Это как-то само собой разумелось, что он,
наконец, появится.
Его голос сразу наполнил прихожую, зазвенел, летая между стеклянными
шарами люстры, и выплеснул на кухню. Смуглая тонкая рука с длинными
пальцами и узким запястьем, увитая синими тенями дверной ручки,
выключателей и вешалки гардероба. Он был худ, на лице выделялся только
длинный нос и бездонные оконца глаз, скрытые бликами стекол очков.
Свободный свитер скрадывал очертания тела, тоже худого и жилистого. И,
видимо, это его слегка смущало - глупые мужчины почему-то так переживают
из-за своей мускулатуры, не понимая, что это как раз и не очень важно.
Конечно, кому как, но у нас в семье всегда предпочитали эстетику и
изящество мускульной силе - и хоть я небольшой знаток красоты мужских ног,
но эти... Как нетерпеливо и легко они двигались, в них чувствовались
тонкость кости и скрытая сила, неожиданное и точное движение позволяло
даже торопясь ступать непринужденно, и это, право, трудно выразить
словами. Кажется, что они живут своей, отдельной жизнью, и он при всем
желании не смог бы заставить их сделать что-либо дурное или некрасивое...
Я не знаю точно, как выглядят герои легенд, принцы, доисторические
коты в сапогах, - может быть, так? Он поздоровался и прошел дальше по
кухне (приходил к нам по какому-то делу). А я, так и не поднимая глаз от
пола, вышла в комнаты, думая о том, что едва ли он расслышал мой тихий
ответ. В тот вечер я долго молча сидела перед телевизором, не совсем
понимая, что там происходит и рассеянно оглядываясь на вопросы домашних.
По-моему, они решили тогда, что я просто заболела. Сами того не зная, они
были правы. И эта болезнь имела имя.
С того дня прошел уже почти год. Он часто бывает у нас. Его взгляд и
голос первое время чуть не сводили меня с ума, а прикосновения жилистой и
тяжелой (но с такими нежными пальцами!) руки просто бросали в дрожь. А он,
кажется, просто не воспринимал меня всерьез. По воскресеньям я с самого
утра ждала, когда он ворвется в нашу огромную сонную квартиру и,
поздоровавшись со всеми, обнимет меня и оторвет от пола, закружив по
комнате. Радостно скажет: "Здравствуй, моя милая девочка!" - и, приникнув
лицом к моему затылку, прошепчет: "Прелесть моя!"... Потом, обсудив на
кухне свои дела, пока там убирают со стола и моют посуду, иногда может
зайти в мою комнату, где я одна (двери у нас закрывают), и присесть с
чашечкой кофе в руках на диван рядом со мной. ежно и легко не то
погладив, не то просто коснувшись моей шеи (это у него выходит так просто
и естественно, что не возникает и тени неприличия от нарушений
условностей) и глядя мне просто в глаза своими теплыми зеленоватыми
глазами, он мог, чуть улыбаясь, запросто спросить: "Как дела, киска?" И я
трепетно ждала его прикосновений, я была готова все что угодно ему отдать,
но... о он говорил что-то еще, допивал свой кофе и уходил. Кофейный
аромат напоминал мне его, я даже стала пить кофе, хотя раньше терпеть не
могла эту гадость. Он уходил и приходил опять, они о чем-то говорили,
смеялись, шуршали бумагой. Иногда я, заходя на кухню, видела, что он пьет
горячий чай, и по влажно блестящим пепельным волосам и румянцу,
проступившему на скулах, я понимала - он принимал ванну. Я представляла
струи воды на его гладкой бронзовой коже, изгибы тела, мыльную пен
