Амальрик Андрей Алексеевич - Открытое Письмо А Кузнецову
Андрей Амальрик
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО А.КУЗНЕЦОВУ
Уважаемый Анатолий Васильевич,
Я хотел написать Вам сразу же, как услышал по радио Ваше обращение к людям
- тем самым и ко мне - и Вашу статью "Русский писатель и КГБ". Я не сделал
этого сразу, потому что жил в деревне, откуда мое письмо едва ли дошло бы до
Вас. Но, может быть, вышло даже к лучшему, что я пишу Вам несколько месяцев
спустя. Во-первых, я услышал - прочесть я не мог - еще Ваши письма в Пен-клуб
и г-ну Миллеру и смог лучше понять Вас. Во-вторых, могло бы показаться, что
мой голос - голос, обращенный к Вам из страны, которую Вы покинули, -
прозвучал бы заодно с голосами тех на Западе, кто осудил Вас за Ваше бегство и
способ, какой Вы избрали для этого. Это совсем не так. Я считаю, что если Вы
как писатель не могли работать здесь или публиковать свои книги в том виде,
как Вы их написали, то не только Вашим правом, но в каком-то смысле и Вашим
писательским долгом было уехать отсюда. И если Вы не могли просто взять и
уехать, как это может сделать любой человек на Западе, то заслуживает только
уважения та настойчивость и та хитрость, какие Вы проявили для этого. В том,
что Вы воспользовались методом Ваших преследователей и обвели их таким образом
вокруг пальца, я думаю, нет ничего предосудительного, а то, что Вы Вашим
невозвращением и откровенной статьей превратили зловещий донос в безобидное
юмористическое произведение, может нанести вред только существующей в нашей
стране магии доносов. Однако во всем, что Вы пишете и говорите, оказавшись за
границей, во всяком случае, в том, что я слышал, есть две вещи, которые
кажутся мне неправильными и на которые поэтому я хочу Вам со всей
откровенностью возразить.
1
Вы все время говорите о свободе, но о свободе внешней, свободе вокруг нас,
и ничего не говорите о свободе внутренней, то есть свободе, при которой власть
многое может сделать с человеком, но не в силах лишить его моральных
ценностей. Но, видимо, такая свобода и связанная с ней ответственность есть
обязательная предпосылка свободы внешней. Быть может, в некоторых странах
свобода выражения своих мыслей достается человеку так же легко, как воздух,
которым он дышит. Но там, где этого нет, такая свобода, я думаю, может быть
только результатом упорного отстаивания своей внутренней свободы.
Вы пишете, как КГБ преследовал и шантажировал русского писателя. Конечно,
то, что делал КГБ, может вызвать только осуждение. Но непонятно, что же делал
русский писатель, чтобы противостоять этому. Противоборствовать КГБ страшно,
но что, собственно, угрожало русскому писателю, если бы он перед первой
заграничной поездкой отказался от сотрудничества с КГБ. Писатель не поехал бы
за границу, чего ему, вероятно, очень хотелось, но остался бы честным
человеком. Отказавшись вообще от подобного сотрудничества, он утратил бы
какую-то - пусть весьма значительную - долю свободы внешней, но достиг бы
большей внутренней свободы. Вы все время пишете: меня вызвали, мне велели,
цензура всегда ставила меня на колени... и т.д. Мне кажется, что если Вы
постоянно шли на уступки и делали то, что в душе осуждали, то Вы и не
заслуживали лучшего отношения со стороны КГБ или цензуры.
Я думаю, что вправе сделать Вам этот упрек. Я всегда старался не делать
того, что я осудил бы в душе. Я не только не вступил в партию, как Вы, но
также и в комсомол и даже в пионеры, хотя меня, маленького мальчика,
настойчиво побуждали сделать это. Я предпочел быть исключенным из университета
и расст
