Библиотека в кармане -русские авторы

         

Андреев Леонид - Жертва


Андреев Леонид
ЖЕРТВА
ПОВЕСТЬ
I
Мать и дочь - двое, и в нужде. Такими они остались после "с душевным
прискорбием" Якова Сергеевича Воробьева, полковника в отставке и под судом.
Умер полковник внезапно, от порока сердца, а под судом состоял за
растраченные полковые суммы, растратил же для радостей семьи: жену баловал и
дочь содержал в институте, и тоже баловал. Был он красивый старик, высокий
ростом, бледный, сдержанный и крайне благородный, и женщину ставил так высоко,
что всякий труд почитал для нее за оскорбление; и, не смущаясь ядовитыми
шепотами знакомых, сам вдвоем с денщиком вел свое хозяйство, сам под большие
праздники ходил в Андреевский рынок и сам вел списки грязного и чистого белья.
Единственный труд, который он позволял жене, - это собственноручно мыть его
собственный большой чайный стакан; но, принимая этот стакан, уже налитый
крепким чаем, он всякий раз испытывал большое, даже до боли, острое чувство
благодарности. Все же остальное делали по дому горничная, портниха, кухарка и
экономка; к последней оба они с денщиком относились с недоверием и держали ее
единственно для виду. А кроме того, театры и концерты в первых рядах, конфеты
и фрукты зимой, гости и ужины на пятнадцать персон с вином - так и не заметил
он, как совершил растрату и наделал неоплатных векселей.
Год пребывания в отставке и под судом был для него временем холодного и
безграничного ужаса: крайне благородный, он не допускал и мысли, чтобы жена,
Елена Дмитриевна, хоть в чем-нибудь испытала лишение; вперед же, где
открывалась бездна, он не решался и заглядывать. Хотя дочь Таисию пришлось
взять из института, но в остальном обиход не изменился и роскоши как будто
даже прибавилось: нужно чуду приписать, откуда в эту пору доставал полковник
деньги. И все так же перемывала большой стакан своими немолодыми, но нежными
ручками Елена Дмитриевна, и все так же спокойно почивала ночи рядом с мужем,
даже не подозревая, что ни одной ночи за это время полковник не спал. Но он
дышал тихо, не ворочался, чтобы не обеспокоить, и это в совершенстве походило
на крепкий сон. И когда полковник одиноко, избегая шуму и беспокойства, умирал
в своем кабинетике, на турецком диване, под стеной, увешанной длинными
чубуками, - она кушала грушу дюшес, даже не подозревая, что превращается в
вдову.
Несчастья для женщин начались сразу и уже длились без конца. Полковник
умер, и его закопали, имущество, ковры и серебро продали кредиторы, а частью
разворовала прислуга, и осталась Елена Дмитриевна вдвоем с дочерью на
крохотном пенсионе, который ей кто-то выхлопотал во внимание к благородству
полковника. Груши дюшес исчезли так бесследно, как будто только во сне
виделись они, и наступила томительная, позорная, бесконечная бедность - почти
нищета. Не всякий день обедали Елена Дмитриевна и дочь Таисия, бывшая
институтка, некрасивая девушка с плоской грудью, напудренным носиком и
неизбывною наивностью во взорах. Плакали, молились и ничего не понимали, но
все ждали откуда-то конфет. Если душа полковника не умерла вместе с телом, а
взирала на них с высоты, то страданиям ее не могло быть краю и предела.
Исключительных положений не терпит, однако, жизнь, и двух женщин она
привлекла к некоему правилу: кто-то добрый и влиятельный устроил Таисию на
службу, впряг ее в работу, и она заработала, и началось терпимое и обычное:
вдовая мать-старуха и дочь на службе, существование бедственное, но возможное.
Так прошло десять лет со смерти полковника. И вначале Таисия





Содержание раздела