Библиотека в кармане -русские авторы

         

Анфилов Глеб - Изменение Настроения


Глеб АНФИЛОВ
Изменение настроения
После работы мне почему-то захотелось пойти к Сене Озорнову. Помню, что
тогда у меня было плохое настроение. Такое плохое, что дальше прямо некуда.
Мысли копошились мутными обрывками - о том, что вот уже полгода я не вылезаю
из провала в своей теории праполя (наверное, вся теория полетит кувырком), о
том, что ничего хорошего не выходит с Илой. Она меня не любит. И я ее не
люблю. И о том, что нет во мне моей прежней целеустремленности. Я мысленно
взглянул на себя сбоку. Идет, нагнув голову, сутулая фигура. Сутулая. И нет в
ней сил распрямиться. Да и желания такого нет.
Я пешком взобрался на третий этаж. Дверь была распахнута.
- Отлично! - сказал Сеня. - Привет.
- Здравствуй, - уныло сказал я и подумал про себя, что непонятно, зачем я
сюда забрел.
Он потащил меня в свой маленький кабинет. Сразу было видно, что здесь
живет изобретатель. Везде светились лампы, что-то гудело. В окно торчали
кронштейны лазерных антенн. Он усадил меня и сказал:
- Ну, выкладывай в темпе.
Я произнес первое, что пришло в голову:
- Намерен полечиться у тебя от меланхолии.
- Естественно, - сказал он.
- Почему естественно?
- Я и впрямь хочу тебя вылечить.
- О! Чудак-человек.
- Говори!
Что ж, я непрочь был поплакаться. Потянулся в карман за папиросами, но
Сеня сказал:
- Пожалуйста, не кури, потерпи.
"Ладно, - решил я. - Не курить, так не курить". Я в последнее время со
многим легко соглашался.
- Так что же стряслось? - поторопил Сеня.
Я начал с того, что тяжело в тридцать лет провожать молодость, и потом в
течение пяти минут звучала моя скорбная исповедь. Не дожидаясь ее конца, Сеня
стал расшнуровывать мои ботинки.
- Зачем? - спросил я.
- Так надо, - ответил Сеня и стянул с меня правый ботинок. - Говори.
Левый ботинок снял я сам. И одновременно продолжал исповедываться.
- Носки! - скомандовал он. Я понял, что надо снять носки и послушно сделал
это, говоря:
- ...ибо мир стал для меня чужим, ибо я не увлечен жизнью, ибо я чувствую
себя беспросветно ничтожным. Вот так. - Это были последние слова моей
исповеди.
- Все ясно. И очень трогательно. - Сеня подсунул под мои босые ноги
алюминиевые пластинки, от которых шли проволочки к усилителю, надел мне на
руки маленькие блестящие кандалы, на голову накинул легкий латунный венец и
сказал:
- Ты просто забыл кое-какие слова, у тебя в мозгу стерлись некоторые знаки
и связи между ними. В общем, надо чуть-чуть подправить твою модель мира.
- Валяй! - сказал я. - Подправляй. Делай, что хочешь.
Он принялся крутить ручки на пульте в углу, и на его бледных щеках
появились признаки румянца. Комната, со всем ее ненарядным убранством, обрела
неуловимый дух уюта. Стены из фиолетовых сделались сиреневыми.
- Электрические розовые очки? - спросил я, чувствуя легкое пьянящее
головокружение.
- Вроде того. Как фамилия твоей Илы?
Головокружение утихло.
- Такая же как моя. А что?
- Нет, девичья. Ты ведь ее приводил ко мне, будучи еще свободным
человеком.
- Да, - сказал я, вздохнув, - Круглова. А что?
- Ничего.
Я подумал, что хорошая была пора, когда Ила была Круглова. И еще мне
пришло в голову, что Ила, все-таки, до мозга костей Круглова. Конечно,
Круглова, и только Круглова. Веселая, взбалмошная Круглова. Мне очень
отчетливо вспомнилось, как давно-давно мы с ней приходили сюда, к Сене, как
тут было славно, и как Сеня, провожая нас, спросил у Илы ее фамилию - тогда
было непонятно, зачем. Пока я размышлял, он придвинул к стенному шкафу
библиотечную





Содержание раздела