Антоновская Анна Арнольдовна - Базалетский Бой (Великий Моурави - 5)
Анна Арнольдовна Антоновская
Великий Моурави
Роман-эпопея в шести книгах
Книга пятая
Базалетский бой
Содержание
Базалетский бой
Часть восьмая
Словарь-комментарий
ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ
НАЧАЛО КОНЦА
Червоно-багряные завесы листьев неподвижны над сонной землей. Ранняя
осень 313 года XIV круга хроникона. Словно застыли в густом синем мареве
купола, вокруг храмов шатры, а над ними перистые облака. Опоясанные
фруктовыми садами, дремлют долины. И холмы Грузии опалены огненным диском, и
обессилели реки, и застыли озера, как глаза сраженных великанов.
Само время неподвижно, будто законченная страница летописи, брошенная в
глубокую нишу. Но тишина обманчива: вот-вот сорвется, налетит, сметет!
Подкрадываются буйные ветры, они обломают уступы скал.
Надвигается смерч!
Где-то за остроконечной вершиной клокочут, вырываясь на простор,
вспененные воды. Еще миг, и, низвергнувшись с отвесного утеса, помчатся они
вниз, увлекая за собой обломки камней, вековые дубы и молодые, только
начавшие жить лиственницы.
Не обуздать ли стихию мчится одинокий всадник? Тогда почему он внезапно
замер на крутой тропе, ясно ощутил приближение небывалой грозы - грозы,
готовой потрясти царство и народы! И, как молния, пронзила всадника мысль о
непоправимом, уже содеянном стихией.
Взлетевшая на вершину тропа круто обрывалась над бездной. И казалось, в
эту бездну хотелось всаднику сбросить непомерную тяжесть, сдавившую грудь,
рассеять, как туман, тяжелые думы, ибо жизнь есть жизнь, и нет пощады тому,
кто остановится хоть на миг: несущиеся следом не преминут сбросить,
растоптать, обогнать! Лишь раскатом грома пронесется по ущелью безудержный
хохот.
А разве судьба не впрягла в свою гремящую колесницу один белый день и
одну черную ночь? И разве не ждет несказанная удача того, кто сумеет
схватить под уздцы день, а бездонная печаль - того, кого настигнет ночь?
Никто так, как Георгий Саакадзе, не знал, сколько неожиданностей таит в
себе необузданный день и как опасна подстерегающая неудачника ночь. Так
почему же он, прозванный "Великим", позволяет одной и той же неисполнимой
мысли преследовать его на кручах жизни, не давая ни остановиться ночью, ни
мчаться за необузданным днем? Почему не противится тому, что затемняет тропу
к истине? Почему не свернет с заезженной дороги на новый подъем?
Войско! Войско! Где взять войско! Не следует ли изыскать новые пути,
ибо в пройденных нет уже пользы...
А что нового в мечущихся князьях, которые подобны волнам, то набегающим
на берег, то откатывающимся в бурлящую пучину? И все же другого исхода нет -
войско у князей. Придется еще раз повторить уже неоднократно проделанное:
угрозой или лестью выудить у князей войско.
Но с помощью какого сатаны можно убедить духовенство, что только щит и
меч преградят путь врагам?
И разве это сказано впервые?
Недоумевали в Метехи: почему Саакадзе не покоряется? Разве царь
примирится со своевольным? В чем черпает силу Моурави?
"В чем? - всюду гремел голос Георгия Саакадзе. - В народе! Народ
непобедим! Можно разграбить ценности, истребить войско, угнать жителей в
плен, можно разрушить страну, но нельзя потушить огонь очагов. Это
незыблемо! Ибо воля народа к жизни неугасима!"
Недоумевал и Хосро-мирза: почему Зураб, не связанный, как он и Иса-хан,
перемирием шаха с султаном, не нападет на Саакадзе в Бенари? Видит властелин
ада, князья ему в этом помогли бы! Иса-хан думал иначе. По его мнению,
князья стоят на распутье и машут руками, словно аисты крыльями, и трудно
пон
