Анчаров Михаил - Сода-Солнце
МИХАИЛ ЛЕОНИДОВИЧ АНЧАРОВ
СОДА СОЛНЦЕ
«Как известно, при формулировании гипотезы автор сам допускает ее возможную ошибочность, чтобы в дальнейшем путем строгих опытов либо отвергнуть ее, либо подтвердить, может быть, видоизменив».
Академик Н.Семенов
«Богаче всего самое конкретное и самое субъективное».
«Индивидуальное содержит в себе как бы в зародыше бесконечное».
В.И.Ленин
1. А ДЛЯ ЧЕГО, СОБСТВЕННО?
Про него говорили: несерьезен, любит сенсации. А когда я с ним прощался, я смотрел на него и думал – все наоборот, он очень серьезен, он серьезно любит сенсации. Вот его позиция:
– Подумайте сами, что такое сенсация? Сенсус – чувство, сенсация – это потрясение чувств. Ну и что плохого в том, что человек любит потрясения? Идет трезвая жизнь, люди заняты повседневностью.
Потом однажды человек оглядывается и видит – идет трезвая жизнь, люди заняты повседневностью. Ну, а дальше что? Из за чего хлопотать?
Еда? Одежда? Интересные поездки? А куда поездки? Дальше старости не уедешь, и все, что положено увидеть тебе на твоем отрезке дороги, ты увидишь из окна вагона или из окна космолета.
Господи, но ведь космолеты будут только тогда, когда их построят. А это будет когда? А до этого ждать, ждать, а жизнь помаленьку вытекает из бурдюка с дырочкой.
Когда ему предложили уйти, он меня спросил:
– А уверены ли вы в том, что археология имеет значение только для истории материальной культуры? А зачем ее изучать, эту культуру?
– Вот потому вас и увольняют, – сказал я, – что если копнуть поглубже, то оказывается, вы не знаете, зачем занимаетесь археологией.
– Нет, дорогой учитель, – сказал он. – Не потому меня увольняют. А потому меня увольняют, что я хочу копнуть поглубже. И именно в этом вижу задачу археологии.
– Каламбурите.
– Нет, – сказал он. – Не каламбурю. Просто вы все притворяетесь.
Поскольку археология требует денег, вы притворяетесь, что изучаете прошлую культуру, чтобы помочь нынешней. А как ей поможешь? Ну, еще найдете два три украшения, еще один черепок, на который в музее со скукой будут смотреть отличники из девятого класса, а те, кто поумней, будут перемигиваться с девочками из соседней экскурсии.
– Правильно вас увольняют.
– Конечно, правильно. Стараются убрать свидетеля преступления.
– Какого преступления? Думайте, что говорите.
– Я и говорю, что думаю. А это не нравится. Лучше вы подумайте о том, что я сказал. Почему вы начали заниматься археологией? Потому, что хотели копнуть поглубже и найти нечто сенсационное.
Не так ли? Но вы тогда были ребенком, кладоискателем, так сказать, романтиком. А потом взрослые дяди и тети, которым не повезло и которые за всю жизнь не откопали ни одной завалященькой гробницы Тутанхамона, объяснили вам, что археология – это тяжелый труд, а не погоня за сенсациями.
А разве это так уж несомненно? А вдруг археология – это именно погоня за сенсациями, вдруг это ее существо? Главные находки – это такие, которые помогают человеку познать самого себя. Разве не так? А разве это не сенсация?
А потом вы подросли, и обезьяний инстинкт подражания заставил вас отказаться от самого себя. Археология – тяжелый труд! А зачем этот труд, если он не приводит к сенсациям, то есть к находкам, потрясающим наши чувства тем, что у человека открываются глаза на самого себя?
– И еще разговариваете вы чересчур много, – сказал я.
– Ладно, подписывайте обходной, – сказал он. – Вы прогоняете единственного поэта из вашей лавки старьевщиков.
Его уволили. Он всегда был мастером нелепых сенсаций. Может быть, самая нелепая
