Арбатский Н - 'охота На Бульвозавра' Или 'шиза Приходит В Полночь'
Н.Арбатский
"Охота на бульвозавра" или "Шиза приходит в полночь".
Вова Кузин гордо стоял посреди бесконечного песчаного океана и пристально
всматривался вдаль.
С его, изнеможденной пустынным солнцем лысины, уже не стекал пот,
а руки, которые лишь несколько часов назад тряслись, от избытка злости по
отношению к мерзкому зверю, так, что казалось к бурбулятору, который он
тогда, как впрочем и сейчас, крепко сжимал ими,
подключено напряжение в пару тысяч вольт, - свисали как у дpяхлой стаpухи.
"Ползи быстрее, мазафака!", - выругался Вовка и сплюнул сухую слюну на
раскаленный песок.
Hо бульвозавр будто читал его мысли и не спешил появляться выжидая
момент когда Кузин рухнет на землю от перегрева.
Кузин же, был стреляный воробей; четыре года подготовки в войсках
специального назначения имени Квазимоды и постоянные круглосуточные
тренировки с использованием новейших современных техник йоги и камасутры, и
держался изо всех сил, но силы были на исходе. Стальные нервы, потеряли
свою прочность и были готовЫ взорваться пятисот граммовой тротиловодородной
бомбой.
Всему виной яд, который успел впрыснуть бульвозавр в тогда еще свежую
прокушенную ранку на правом ухе Вовки.
В том неравном бою, Кузин почти откусил у своего врага заветный рог, но
бульвозавр сумел вырваться из крепкой хватки Вовы и скрыться в глубине
ближайшего бархана.
Отрезав ухо Кузин понял, что совершил самую большую ошибку в своей
жизни... не пристрелив бульвозавра на вечеринке в Лос-сосе. В те далекие
времена бульвозавр не имел большой силы и его мог пнуть каждый, но Кузин
был по своей натуре человек исключительно добрый и бить бульвозавра
отказался... Hу что ж, прошлое не вернуть, придется найти его здесь,
сейчас, и замочить при первой возможности.
Вова знал, что это будет не легко и может быть он больше никогда не
увидит родные просторы Кары-муры, никогда не погрузится в философию
бесконечного хаоса воспоминаний о прошлой жизни императора
Саркинозопилосаканасана, никогда не обнимет милую и любимую Сукасиму, но
Кузин был герой и понимал, что герои должны думать о себе в последнюю
очередь.
Вова сел на песок, порыскал в рюкзаке и достал последнюю банку
арахисового коктейля с мякотью; он ничего не пил в течении трех суток, но
яд бульвозавра и 70 градусная дневная жара чередующаяся с 50 градусным
ночным морозом, могли сломить даже самого лучшего самурая.
Кузин открыл банку и, сам того не заметив, с первого глотка опустошил ее.
"О, ешкин клеш, растудыть твою налево", - вскричал Володя и сдавил
металлическую банку обеими ногами. Кузин лишил себя 10 литров влаги и не
он, не бульвозавр не знали как долго им еще предстоит проторчать в этой
гребаной пустыне.
"Штоб ты рог потерял", - вхлипнул Вова и скупая мужская слеза скатилась
по его черному негритянскому лицу.
Вдруг метрах в ста от Кузина из песка показался ни кто иной, товарищ
бульвозавр. Он бил верхней парой копыт себе в грудь и выл как укушенный
майской жаброкрылой стрекомухой карасевый яйцеед.
Его четвертая челюсть была на пару метров выдвинута вперед и с нее на
песок капала зеленая вязкая жидкость - это был знак выражающий неистовую
ярость.
В это время Вова уже бежал в сторону бульвозавра выкрикивая устрашающие
лозунги: "Hе забуду Синьхуньвкофе XVI-ого" и "А нам все равно, а нам все
равно, хоть боимся мы метилпропановых хлебожуев и трехчленоспиногрызов",
часто остонавливаясь и быстро вытанцовывая ритуальный танец
Самогошо-Забухари; с тех пор, как много лет назад, японско-китайск
