Артемьев Илья - Канатка
Илья Артемьев
КАНАТКА
В целом система представляет собой скрытое от постороннего наблюдателя колесо
(вал, ротор), влекущее по замкнутому контуру череду дребезжащих металлических
вагонов. Как правило, вагоны прикреплены к стальному тросу, его еще называют
канатом, -- отсюда и название. Впрочем, семейство канатных достаточно
разнообразно как в техническом смысле, так и в смысле назначения. По сути,
конечно, это назначение (функция, миссия) ничего не меняет, хотя зачастую
сказывается на устройстве вагонов и стоимости проезда.
Вам, конечно, хоть раз в жизни доводилось пользоваться услугами этого, с
позволения сказать, транспорта. Возможно, в детстве такое путешествие вызывало
больше эмоций, нежели в зрелом возрасте, но, повторим еще раз, все зависит от
цели, которую в каждом конкретном случае ставили себе создатели этого
медленного, громоздкого, но экологически безвредного приспособления. Взять
хотя бы фуникулер. Эта разновидность максимально приближена к реальной жизни,
протекающей за пределами безлюдного, как правило, и неудобного для пешей
ходьбы пространства, скрасить которое и призван фуникулер. Более всего он
напоминает трамвай, лишенный, так сказать, собственной воли: несмотря на
внешнее сходство, вагоны фуникулера непосредственно зависят от прицепленного к
головному вагону каната, влекомого все тем же невидимым колесом. Сходство
усиливается и рельсами, по которым движутся вагоны, но есть одно отличие,
которое не бросается в глаза, однако при внимательном рассмотрении
дискредитирует даже самую идею сравнения с трамваем. На крыше каждого вагона
установлено небольшое блестящее колесико, которое движется по тонкому канату;
скорее всего, электричество там не проходит (незачем), и это навершие
созерцателю технически необразованному служит как бы напоминанием о
генеральном колесе (роторе, вале), выступающем первопричиной происходящего.
Впрочем, здесь есть наверняка какой-либо полезный смысл, но вряд ли кто-либо
из пассажиров часто задумывается о нем.
Тбилисский фуникулер -- с него мы, пожалуй, начнем -- обладает одним
признаком, который позволяет ему держаться в стороне от иных, более или менее
праздных собратьев. Он берет начало у подножия величественной и древней горы
Мтацминда -- надо ли говорить, что конечной точкой как раз и является ее
вершина. Пока вы проплываете под весьма крутым углом мимо суровых и
торжественных елей на склоне, ум склоняется к аскетическим мыслям и вечным
вопросам; если приглядеться к лицам попутчиков-туристов, они испытывают почти
то же самое. Разговоры смолкают сами собой; мамы придерживают за плечи
внезапно угомонившихся малышей и сами впадают в некоторое подобие транса,
словно на похоронах начальника или народной артистки. Это неизбежно, ведь вы
приближаетесь к дорогим сердцу каждого грузина могилам: на Мтацминде покоятся
Грибоедов, Нина Чавчавадзе и еще кто-то, чьи имена забываются сразу же после
того, как фуникулер отчалит обратно. Вообще-то в этом путешествии есть нечто
странное: наверху, где человеческое сознание помещает блаженные небесные
сферы, находятся усыпальницы. Может быть, Мтацминда недостаточно высока, но
если вспомнить Гермеса Трисмегиста с его "что наверху, то и внизу", выходит,
все правильно. Лично мне видится здесь торжество цивилизации: с помощью таких
незамысловатых средств, как рельсы, колесо и электричество путник с комфортом
и в большой компании посещает места, откуда, по некоторым сведениям, нет
возврата.
Киевский фуникулер устроен почти
