Библиотека в кармане -русские авторы

         

Астафьев Виктор Петрович - Подводя Итоги


Виктор Астафьев
Подводя итоги
Вышли мы все из народа,
Как нам вернуться в него?
Игорь Кобзев
Я начинал писать в очень сложное для нашей литературы, да и всей
культуры, да и для всего общества, время. Начинал как типичный областной
писатель. Обычно эти слова берут в кавычки, я этого не делаю совершенно
сознательно. Мой путь в литературу не был тяжким, но и легким его назвать
нельзя. Так называемое "становление писателя" происходило одновре- менно со
становлением человека и гражданина. Это и всегда так было, но только в
мирных условиях, в нормальных государствах все это происходило естественно,
без судорог, переворотов в сознании и жизни, без искажения понятий в
восприятии действительности, как показало время, для граждан наших, и в
немалом количестве, обернувшееся неисправимым моральным уродством. Часть из
них так и не решилась расстаться с привитыми им вроде оспы жизненными
постулатами, с навязанной идеологией, понятиями чести, совести, принципов,
точнее, беспринципности. Хорошо быть малым дитем, весело, беззаботно, и
никакого с тебя спросу, за все отвечает дядя, который велел тебе петь и
смеяться, "как дети, среди упорной борьбы и труда".
Но если ж ты решился в Отечестве нашем жить не по указке ротного
старшины, любимой партии и очередного отца и учителя, если задался целью
преодолеть в себе не только послушного раба, называемого советским
гражданином, изжить прежде всего свое гражданское невежество, робость перед
своим начальством, не гнуться послушно перед повседневной и повсеместной
ложью и остервенело рвущим живое мясо карательным сословием, ты обязан был
подняться над всем этим, нравственно превзойти быдло, претендующее
направлять жизнь и ставить тебя по команде смирно.
Я знавал и знаю людей, которые и в лютых сталинских лагерях были
независимы, свободны духом, их не могли подавить самые оголтелые держиморды
и садисты, дело кончалось тем, что они заставляли нашу карательную систему
пойти на попятную и даже заискивать перед "политическими". Маявшийся в
Кучинской политзоне, неподалеку от города Чусового, о котором речь впереди,
Василь Стус, замечательный украинский поэт, великий, бесстрашный гражданин
земли своей истерзанной, лагерному холую и живодеру говорил: "Ты
гестаповец! Ты фашист! Ты вечный жандарм!" - Они, эти воспитатели, добили,
домордовали в конце концов человека по фамилии Стус, запрятали его в
уральской земле под столбиком No 9. Но они не в силах были убить мятежного
гражданина и поэта Василия Стуса - это выше всех их истребительных сил.
Были и такие среди "политических", которые на удар плетью, на
издевательства и матерщину смиренно говорили: "Господь тебя прости!" И
ничто так не бесило лагерное отродье, как это гордое смиренье человека, не
желающего опуститься до злобного зверя.
Надо было преодолевать в себе неуча, надо было не по капельке, а по
бисеринке выдавливать из себя привычку к крови, к смерти, приобретенную на
войне, следовало из одноклеточного существа превратиться в нормального
человека, потом уж откликаться на творческий позыв, существовавший с
детства. Я говорил и писал уже не раз, что писателем рождаются, а вот
членом Союза писателей становятся, иногда очень быстро, ловко, успешно и
хлебно.
В самый раз, пожалуй, немножко рассказать о себе. Много писать не
требуется, потому как в творчестве моем биография отображена довольно полно
и подробно, прежде всего в самой моей "толстой книге" - "Последний поклон".
Только не надо воспринимать ее чисто биографичес





Содержание раздела