Астафьев Виктор Петрович - Разговор На Фоне Новой Книги (Из Диалога Ирины Ришиной И Виктора Астафьева)
Разговор на фоне новой книги
(Из диалога Ирины Ришиной и Виктора Астафьева)
По публикации в "Литературной газете" (1995. 8 февр. No 6).
- Виктор Петрович, вы всегда говорили, что ваша главная книга о войне
впереди и что вы уже много лет готовитесь к ней. По вашим словам, чтобы
написать такую книгу, сколько надо перестрадать,- "подобный труд сжигает
сердце художника". Работая над романом "Проклятые и убитые", вы вдруг
написали новую повесть - опять о войне, значит, не "отболели" ею, а ведь
признавались, что, творя роман, надеетесь "отболеть войной в последний раз".
- Я вне плана начал повесть эту гвоздить и написал вчерне за полтора
месяца. Тяжело, тяжело пишется. Одно дело - пережить мальчишкой все это. В
моей новой повести взводный говорит: "Всегда солдату завидовал, что тот
лег-свернулся, встал - встряхнулся"... Так вот, одно дело-18-летним
переносить фронтовую жизнь-нежизнь, и другое дело - пропустить войну сквозь
себя сейчас, уже осознанно, имея опыт и насмотревшись, начитавшись, в том
числе и противной литературы, и киномакулатуры, которым хочется возражать. А
возражать только и можно, воспроизведя мою войну, не всеобщую, а именно мою.
- Расскажите о повести - это конец войны?
- С 43-го года и до наших дней. Сконцентрировано все вокруг одного
инвалида-фронтовика, через все прошедшего. И не просто прошедшего, но в силу
своего витиеватого характера со всякими изгибами и загибами натерпевшегося.
- Вы когда-то говорили, что будет у вас книга о том, как возвращались
победители, как начинали жить,- значит, это вылилось в повесть?
- В повести - и "Дорога на фронт", и "Дорога с фронта". Обе дороги
непростые, но с фронта - особенно. Как мы ехали, изувеченные, всеми
брошенные на произвол судьбы, без специальности, без образования, никому не
нужные - победители, гол как сокол. Верховоды в Кремле гуляют, друг друга
награждают, а мы - кому до нас было дело?!
- Название есть?
- Уже третье - "Так хочется жить". Слова эти произносит в повести, как
заклинание, человек, который видит, что недолго ему быть на земле, что
скоро, скоро помрет: "Давай выпьем, брат. Будем жить. Так хочется жить".
Тем, кто остался жив и до 50-летия Победы добрался, так хочется жить. Всем
хочется жить. Надо довести до крайнего состояния, чтобы хотеть: "Скорее
убило бы". Видимо, жизнь - и награда, и мучение, и какой-то период, данный
тебе в мироздании, что ты должен особенно его пройти, протосковать это время
о жизни всей. Сейчас люди особенно тяжело умирают, им внушили, что сгниют,
что черви их съедят. Быть может, это самое тяжкое преступление коммунистов,
что сделали людей атеистами, лишили веры в небесное будущее. Что там свет,
там Бог, там Богородица. Люди умирали спокойно, готовились к этому уходу.
- И все же что-то толкнуло вас к этой повести сегодня, что?
- Да вот эти митинги с красными знаменами, эти рожи - в основном там
бывшие вохровцы и надзиратели-лагерники, настоящих-то солдат осталось в крае
5 - 6 тысяч. Орущие эти толпы ничего, кроме чувства протеста и отпора,
вызвать не могут, потому что зовут к новому насилию, к крови. Мы общество
надсаженное. Мы не восстановили население русское до сих пор. Мы не можем
позволить себе новой свалки, к которой сегодня кличут наши фашисты, так
прямо пиши - фашисты и осатанелые прохановцы. Он, Проханов, в Москве сидючи,
повсюду выметал вшивоту жуткую. У нас в Красноярске, в Новосибирске, в
других местах суетятся, организуют невесть что его последыши. И куда зовут?
Потрясающе: зов
