Библиотека в кармане -русские авторы

         

Астафьев Виктор Петрович - Жестокие Романсы


Виктор Астафьев
Жестокие романсы
Когда и как он появился в нашем взводе, не помню, но помню точно, что дня
через три его голос с женским фальцетом звенел там и сям по окопам: "Дзык,
военные, дзык!".
Тут же его и прозвали Колька-дзык. Прибыл он к нам во взвод
артиллерийского дивизиона в звании младшего лейтенанта совсем не по
назначению. Подделав справку об образовании, натянув его с пяти классов до
восьми, он закончил офицерское училище где-то в военном захолустье, училище
пехотное, и на фронте, в пехоте, с его бойким характером раз-другой дзыкнул бы
на военных, а уж в третий едва ли бы успел.
Еще одно недоразумение среди тысячи тысяч недоразумений? Но если мы, едва
научившись вертеть баранку "газика", всем автополком, а это пять тысяч
человек, прибыли в Москву на приемку "студебеккеров" как шофера невиданной
классности и всесторонней подготовленности как в моральном, так и в
техническом плане, то почему бы Кольке Чугунову не прибыть на фронт в качестве
командира взвода управления артдивизиона. Хотя он и не знал, где заряжают
пушку - сзаду или спереду, вообще каких-либо орудий, кроме винтовки, в глаза
не видел, как копают землю, видел и сразу усек, что во взводе управления не
стреляют из орудий, а лишь руководят огнем, управляют сложным артхозяйством,
но главное, все время копают землю. Копают и копают, день и ночь копают ямы
под штабные блиндажи, ячейки для наблюдения, траншеи, ходы сообщений меж ними,
связистские гнезда и еще солдатские щели, если силы на это у солдат останутся.
Вот на руководство копанием земли сразу и бросили нового взводного, и он
забегал, задзыкал. Где-то через неделю или раньше засунул за пояс спереди
наганишко и смазкой от него испачкал пузо. Впрочем, про пузо это слишком
громко. Там, где быть пузу, у Кольки, оголодавшего и до костей загнанного,
виднелась одна железная пряжка на ремне, состоящем с переднего плана из
кожемита, а далее из плотно сотканной мешковины, из конской ли подпруги,
нарезанной повдоль, сразу и не разберешь.
Происходил Колька из рабочего поселка города Сибирска, родился и вырос в
дощаном бараке с кокетливо напоперек строения сбитой из дощечек в виде оборки
сарафана завалиной, или поддоном, иль подэтажом, куда раз в три года плотно
забивались опилки для тепла. Тем не менее, несмотря на архитектурный фасон
барака и заботливое его содержание, полы в нем зимой и летом были холодные,
веснами продавливалась меж половиц вода, оттого ребятишки здесь росли
хилогрудые, сопливые, рахитные, и, как их ни корми, как ни согревай, вечно они
голодные были и холодные, с детства у них скрипело в коленках от раннего
ревматизма, бил их кашель, и часто они умирали. Но уж которые выживали,
становились на ноги - не свалишь. Барак именовался 34-бис по улице Шопена, в
народе барак звали бикса, Шопена - Шипулиным. Ребята с улицы Шипулина, из
биксы, были, само собой разумеется, сплошь оторвами, учились худо, зато
дрались хорошо.
Их боялись в поселке и по всей здешней округе вплоть до набережной, что на
Оби, и до поселка авиационного завода. На заводе были спортивные залы, ребята
там научены были всяким разным приемам, и по-партизански, нахрапом их сразу не
возьмешь, по Оби же сплошь понастроились бывшие куркули, ребята здесь были
самостоятельны, преодолевая деревенскую тупость, старались учиться хорошо, и в
одиночку их не тронь, поднимутся от мала до велика, да еще и кобелей с цепи
спустят.
Колька Чугунов был страшно задирист, но задраться, завести свару - на этом
его





Содержание раздела