Библиотека в кармане -русские авторы

         

Астраханцев Александр - Вампир


Александр Астраханцев
ВАМПИР
У философа и богослова П.Флоренского есть рассказ о вампире, с которым он
учился в духовной семинарии и поначалу даже дружил с ним; семинарист этот
высасывал из товарищей и, в первую очередь, из самого Флоренского
интеллектуальные и духовные силы. По описанию автора, даже внешность его
выдавала в нем пришельца из другого, нечистого, сатанинского мира: темное
лицо, обильно растущие черные волосы на голове и в бороде, холодный взгляд
и, что главное - ярко-красные губы.
У вампира, с которым знаком я, ничего подобного и в помине нет - скорей,
все наоборот: круглое, с румянцем лицо, жиденькие светлые волосы с
умилительной лысинкой на темени, простодушно-чистый взгляд серых водянистых
глаз за стеклами очков в золоченой оправе, мягкий тенор с легкой детской
картавостью, невысок и склонен к полноте, одет всегда аккуратно: костюм,
белая сорочка с галстуком; губы вообще никакие: бледные и невыразительные.
Другие характерные черты: общителен, чуток к юмору и не чурается выпивки.
Скажу более: подвержен этому нашему национальному пороку, может в
критической ситуации крепко загулять и потому ненадежен. А поскольку это
пристрастие частенько сходит у нас не за порок, а лишь за простительное
шалопайство, то про моего знакомого и не подумаешь никогда, что он вампир.
Но вот вам факты, только из тех, что известны мне.
В молодости он был аспирантом на кафедре философии в одном из вузов. А
какая была у нас в те годы философия? Естественно, только
марксистско-ленинская, и никакой другой быть не могла. Но где-то же надо
было моему знакомому кормиться - а кормиться философией было нетрудно, если
язык подвешен, а в кармане - партбилет. Хотя мой герой, почитывая про
разные философские воззрения, этот марксизм-ленинизм и в грош не ставил.
Про себя, разумеется.
А диссертацию ему писала молодая жена, тоже аспирант и тоже философ, только
в другом вузе. Этакое тщедушное, бледненькое созданьице, она, несмотря на
внешнюю невзрачность, была умницей, да, кроме того, еще самоотверженной и
двужильной; за те несколько лет, что он после работы предпочитал общаться
по кафешкам за бутылочкой винца с "единомышленниками", она, без отрыва,
можно сказать, от работы, успела родить и вынянчить младенца и написать
себе и мужу по диссертации, потеряв, правда, при этом изрядную часть зрения
и зубов, что, разумеется, отразилось на ее и без того неяркой внешности.
А уж когда он защитил диссертацию - то обнаружил вдруг, что жена выглядит
несколько непрезентабельно, причиняя сильную боль его самолюбию. Не
выдержав этой боли, он загулял и ушел из дома; соответственно, и на кафедре
начались неприятности.
И тут как раз вовремя подоспела "перестройка". Помните те времена?
Бесконечные шествия, митинги, речи... Мой герой во всеобщей эйфории свободы
на одном из митингов, до которых оказался весьма охоч, публично сжег свой
партбилет, неплохо, кстати, его доселе кормивший.
В тот же вечер, когда он сидел с друзьями в кафе, или, может, чуть позже,
но на этой же эйфорической волне, ему пришла мысль издавать "свободный"
литературно-философский журнал.
"Демократы", а, точнее, либералы первой волны только-только брали в свои
руки власть; все начальники были донельзя демократичны: заходи к любому,
нигде никакой милиции, предлагай любой бред... Мой герой заявился к самому
наибольшему - только что назначенному главе областной администрации, к
"губернатору", как их стали тогда величать, и, держась с апломбом, умея при
этом убедит





Содержание раздела