Бабич Ирина - Манук
Ирина БАБИЧ
МАНУК
Повесть
ОГЛАВЛЕНИЕ
Разговор в больнице
Афиша на стене
Рассказывает Тина
Представление состоится завтра
Рассказывает Петрос Петросян
За кулисами цирка
Рассказывает Тина
Храбрый Назар
Рассказывает Петрос Петросян
Катастрофа
Разговор в больнице (окончание)
Вместо эпилога
______________________________________________________________________
РАЗГОВОР В БОЛЬНИЦЕ
- Тина, иди спать. Иди спать, девочка, и не волнуйся. Ты же
знаешь: переломы срастаются и царапины заживают.
- Царапины, да? Ну? папка...
- Тина, я тебе уже объяснял: у дрессировщика бывают только
переломы, ушибы и царапины.
- Всё равно, у тебя раны!
- Тина, я сгораю от стыда! Раны бывают огнестрельные и ножевые.
Нечего наговаривать на бедного бегемота!
- Бедный! Ничего себе - бедный. Там весь цирк...
- Тина, иди сюда! Сейчас же! Сядь и смотри мне в глаза. Что -
весь цирк? Его обижают, да? Ругают? Дразнят? Ну, что ты молчишь!
- Так тебя же перекричать нельзя. Ляг, а то я доктора позову.
Никто его не трогает, твоего бандита.
- Тина!!!
- Папка, ну я же в шутку! Нет, правда, никто и не подходит к
клетке.
- Как - не подходит? А Василь?
- Из чужих никто не подходит. А Василь и клетку моет, и воду в
бассейне меняет, и еду заносит. Па, ну что ты, как маленький...
- А с капусты верхние грязные листья снимает? И свёклу моет?
Тиночка, я ведь просил, не сиди, детка, в палате, у меня всё хорошо,
будь там, в цирке, около Манука. Он ни в чём не виноват. Скажи, он
плохо ест? Ну, скажи правду, я ведь чувствую.
- Да ест он, ест! Вот наказание... Сначала не ел, а теперь ест.
И орать перестал.
- Ах, так он орал? Метался по клетке и орал, а в воду не лез,
да? А ты мне не говорила. Ну, не огорчайся, я и сам знал, что он
мучается. Я прикрикну на него только, и то он потом орёт и не лезет
в воду. Знаешь, как я его в Харькове уговаривал: "Ну, Манук, ну,
дружище, не сердись, с кем не бывает". Всё равно орал. Нервный! А
тут такая история... Ты запомни, Тиночка: во всём виноват я. Не
веришь? Ну, давай разберёмся...
АФИША НА СТЕНЕ
Рано-рано утром, когда солнце ещё не вынырнуло из-за гор, по
улицам маленького приморского городка важно шествовал... бегемот.
Светло-серый, с розоватыми горлом и брюхом, он выглядел очень холёным,
его большие глаза, посаженные глубоко в бугорки-бинокли, добродушно
и разумно поглядывали вокруг. Рядом с ним шагали двое мужчин и
заспанная девочка лет одиннадцати, с длинными чёрными косами.
- Видишь, Тина, - говорил мужчина с маленьким стеком в руках,
- Манук идёт совсем спокойно. На машине он бы волновался. А сейчас
его не трясёт и не качает, и вообще он знает: раз под ногами твёрдая
почва - значит, близок бассейн.
- А почему ты Шамана отправил машиной? - спросила девочка и
зевнула. - Ой, как спать хочется! Разве Шаман не устал в дороге?
- Сравнила! - сказал второй мужчина, у которого в руках был
тщательно свёрнутый длинный кнут. - Орла с крысой! Шаману верить
нельзя!
- Василь тысячу раз прав! - сказал мужчина со стеком. - Шаман
- чиновник и бюрократ. Не понравится ему на улице что-нибудь -
упрётся, и тогда хоть танк вызывай. А Манук - светлая личность! Ну,
чего ты хохочешь, Тина! Мы с Мануком очень тобой недовольны.
- Цирк! - внезапно провозгласил Василь и показал кнутом вперёд.
- Вон купол виднеется. Сколько мы шагаем, Петрос Георгиевич?
- Сорок минут - и без единой задержки. Начальник вокзала говорил,
что от них до цирка - три километра. Для Манука - это просто
крейсерская скорость. Умница, Ма
