Библиотека в кармане -русские авторы

         

Бабий Алексей - Скучно В Городе Пекине


Алексей Бабий
СКУЧНО В ГОРОДЕ ПЕКИНЕ
курортный роман
Название, между прочим - класс. "Скучно в городе Пекине". Ну - такое
название пропадает! Просто грех не написать рассказ с таким названием.
Только вот - про что? А вообще-то это песня. И поют ее вот так:
Ску-у-у-уушно в городе Пи-и-и-икине!
Cпя-я-я-ят на крышах воробьи-и-и-и-и...
Два китайских мандарина-а-а
Бреют рыжие усы-ы-ы.
И говорит один другому:
Скушно, говорит, в городе Пекине!
Спят на крышах воробьи,
Два китайских мандарина
Бреют рыжие усы.
И говорит один другому:
Cкучно в городе Пекине!
Cпят на крышах воробьи...
...и так далее. Помнится, один старшина переплюнул Эйнштейна и соединил
пространство со временем, приказав рыть канаву от забора и до обеда. Я пою
эту песню с девяти утра до вон той скалы. На скале я сяду поищусь насчет
клещей и спою что-нибудь более задушевное. Про двенадцать негритят,
например:
Двенадцать негритят купались в синем море.
Двенадцать негритят резвились на просторе.
Один из них утоп, ему купили гроб.
И вот вам результат: одиннадцать негритят.
Одиннадцать негритят купались в синем море...
...и что вы думаете, на двенадцатой итерации все это кончится? Как бы не
так:
Ноль негритят купались в синем море.
Ноль негритят резвились на просторе.
Один из них воскрес, ему купили крест.
И вот вам результат: один негритят!
Один негритят пошли купаться в море...
Так о чем я там... А, о клещах. Клещи - это, конечно, минус. Я ищусь и на
процедурах, и в столовой, и на приеме у врача. А давеча прямо посреди
курортного пришпекта остановился и машинально запустил руку под трико, на
радость окружающим.
Клещи - это минус, но и плюс. Из-за клещей в лес не ходит публика.
Поэтому туда хожу я. Курортная публика смотрит "Богатые тоже плачут" и
читает Анжелику вперемежку с Ивановым, который Анатолий. Курортная публика
громко и фальшиво хохочет. Курортная публика жрет все подряд, покупает что
попало, торчит изо всех окон, со всех скамеек, из-под каждого куста.
Курортная публика... да что там говорить - можно подумать, вы не видели
курортной публики!
В санаторий я являюсь только затем, чтобы поваляться в радоновой ванне,
получить очередную порцию жидкости из шприца "в мягкие ткани" и порцию
гнусного первого-второго-третьего в желудок. За день я произношу всего
десяток слов, и все в столовой: "Доброе утро (день, вечер)" и "приятного
аппетита" (3 раза). Вот чего мне не хватает в жизни - так это одиночества.
Лет пять назад я вполне серьезно узнавал у юристов, за какие деяния сажают
в одиночную камеру. Так вот, оказывается, у нас это не принято.
Оказывается, это негуманно.
И вот целыми днями я шляюсь по лесу, и нахожу удовольствие в пении
идиотских песен, и отдаюсь постыднейшему из своих пороков: сочинению
стихов. Графомания - это болезнь, и болезнь позорная, вроде недержания
мочи. И неизлечимая. Вообще в жизни я придерживаюсь правила "не умеешь - не
берись". Но с моей музой шутки плохи: это вам не слабое создание, бряцающее
на лире. Моя муза крепкого сложения, яростная и неутомимая. Она извещает
меня о своем приходе: часа за четыре где-то в горле начинается щекотание, и
кто-то внутри меня похохатывает, как похохатываает человек, читая, скажем,
"Двенадцать стульев" - несильно, но постоянно. Я обреченно готовлюсь:
расчищаю вечер, готовлю бумагу, запасаюсь стрежнями. Муза врывается, тряся
своими персями, смешки перерастают в сатанинский смех, и начинается оргия.
Теперь я не тварь и вошь, я бог, создающий миры, и я создаю их





Содержание раздела