Бабкин Михаил - Хранитель
Михаил БАБКИН
Хранитель
Иван Сергеевич сидел почти голый в своем любимом кресле, лениво попивая
холодную дорогую водочку "Абсолют", и осоловело смотрел мультики Диснея по
видику, когда к нему в дверь постучал Хранитель. Требовательно постучал,
по-милицейски громко. Ногой. Только поэтому Иван Сергеевич и пошел открывать.
Иначе - ни в коем случае. Никогда и ни за что. Потому как все дела на сегодня
были отменены, сотовый телефон вместе с пейджером засунуты под подушку,
обслуга отпущена, телохранителям дан выходной.
Сегодня Иван Сергеевич отдыхал. Отдыхал просто, без выкрутасов - тихо
надирался под телевизионные мявы и бубухи. По-английски надирался, в одиночку.
В этом, как считал Иван Сергеевич, был свой особый кайф, тонкое очищение души
водкой. Алкогольный катарсис, стало быть. Можно, дойдя до кондиции, поорать
матерно, можно поплакать и повыть, можно голым по квартире побегать или чего
другое смешное учудить - ни одна сволочь и слова не скажет. И это очень
хорошо. Никто и никогда не должен был видеть Ивана Сергеевича расслабленным,
мягким и, тем более, непозволительно пьяным. Потому что работал товарищ Смагин
местным "крестным отцом". Вернее, даже не "отцом", это слишком громко, а
скорее "папиком" - так его за глаза и называли им опекаемые. Иван Сергеевич,
конечно, знал о своей кличке, но только добродушно посмеивался - пусть себе!
Слава Богу, хоть не "мамиком" кличут.
Дело, которое он крепко держал в руках, приносило ему немалый доход, хотя
большая часть денег, само собой, уходила "наверх". Но Смагин по этому поводу
не переживал и комплексами не страдал. Лично ему на жизнь вполне хватало.
Скажем прямо - на хорошую безбедную жизнь. И вообще Иван Сергеевич никогда
никому ничего плохого не делал, был человеком добрым и незлобивым. Если когда
кого и убивал, то только лишь в состоянии сильного душевного волнения или по
служебной необходимости. Именно из-за его миролюбивого характера и деловых
качеств его все и уважали - и опекаемые, и вышестоящие. С некоторыми из них
Смагин даже дружил, если они вписывались в народную поговорку: "Дружба -
дружбой, а денежки - врозь".
Женат Иван Сергеевич никогда не был. Возможно, именно благодаря этому он
сохранил здоровый оптимизм, веру в личное светлое будущее и крепкое здоровье.
И заодно массу вредных холостяцких привычек. Но, разумеется, женщины в его
жизни были. Однако ни одна из них даже не подозревала, что Иван Сергеевич
имеет такой странный нерусский порок - раз в месяц лечить свою душу немереным
количеством водки и полным одиночеством. Под детские мультфильмы.
Все - и две горничные, и телохранители, и приходящие подруги - считали,
что в такой особый день Иван Сергеевич медитирует среди свечей и курительных
палочек, общаясь с Богом. Отчасти они были правы. Но только отчасти. Короче
говоря, в день "медитаций" никто не смел беспокоить уединение и покой Смагина.
Иван Сергеевич прервал процесс катарсиса, решив, что случилось что-то из
ряда вон выходящее, и открыл бронированную дверь. Даже в глазок не взглянул.
Да и кого ему было бояться?
На пороге, приложив мятую фетровую шляпу к груди, стоял грустный тщедушный
человечек - остролицый, худоносый, в засаленном кофейного цвета костюмчике на
голое тело. Босой. Пыльный уличный ветер взбил волосы гостя в грязный
петушиный гребешок.
- Кто стучал? - грозно вопросил Иван Сергеевич поверх головы человечка,
обводя налитыми кровью глазами пустую жаркую улицу; воробьи от его взгляда
горохом попадали с веток акаций и
