Балашявичус Бангуолис - Знакомый Солдат
Бангуолис Балашявичус
Знакомый солдат
Недалеко от Плишкяя, чуть выше устья безымянного ручья, по правому
берегу Немана тянется болото. С остальных трех сторон его опоясывает лес,
глухой сырой ельник: земля здесь жирная, но грунтовые воды стоят у самой
поверхности. А на болоте растут корявые, чахлые сосенки. Они и умирают
недорослями; подгнившие стволы падают на белесый торфяной мох,
пропитываются водой и вскоре истлевают; так в болоте напластовывается
торф. Сейчас этот пласт уже толст, окон в трясине осталось немного, и
ступать по болоту можно без опаски. Здесь находят пристанище звери, а вот
местные жители почти не заглядывают на болото, хотя клюквы на нем
видимо-невидимо.
Болото пользуется дурной славой. В нем полно неразорвавшихся снарядов и
бомб, оставшихся с войны. Когда в тот засушливый год загорелся торфяник,
взрывы два месяца сотрясали окрестности. Не нашлось смельчаков, которые бы
сунулись сюда, и пожар в конце концов погас сам собой. Но и сейчас люди
обходят болото, ведь неизвестно, какие еще в нем таятся опасности.
На южной стороне болота есть островок - песчаный пригорок на самом его
краю, который местные жители называют Кочкой. От тропы, петляющей по
берегу Немана, отделяет его метров двести трясины. Если здесь взобраться
на сосенку, можно окинуть взглядом все болото. В голубых клочках открытой
воды и зеленых купах хилых сосенок, простирается оно без конца и края - не
отличишь, где же вдали кончается топь и начинается твердь, сухой лес или
небо. На юге, рукой подать, спокойно несет свои воды Неман, скрытый за
зарослями ивняка, а чуть поодаль, ниже по течению, торчит из этих кустов
искореженный металлический остов. Там когда-то был мост; его взорвали еще
в сорок первом, а потом не восстановили - шоссе прошло в стороне.
В тот день на болоте оказались шестеро: Вилюс Арвидас, лесничий, и
Ричардас Станюлис, журналист, - оба с женами и сыновьями. Попали они сюда
по воле случая. Приехали отдохнуть в Палангу, поселились по соседству и
подружились. Скверная погода - дождь лил каждый день с утра до вечера -
помогла им сойтись, и они вместе коротали скучные дни запоздалого отпуска.
С курорта решили уехать, Ричардас Станюлис предложил по дороге домой
насобирать клюквы. Он знал славное местечко - по рассказам...
Хмурое утро снова обещало дождь. Однако к концу дня ветер разогнал
тучи, оголив по-осеннему тусклое небо, и лишь на западе еще алели
прозрачные перья, сплетенные в кудрявые, взъерошенные по краям гирлянды.
Они висели неподвижно. А может, так только казалось - облака были очень уж
далеко, наверное над морем.
Голубые тени, отбрасываемые негустыми кронами сосенок, все удлинялись,
наконец слились, рваным покрывалом застлав порыжевшие кочки. Ягоды клюквы
прятались в пропитанном водой мху и казались бурыми, как болотная вода. А
извлеченные на свет, алели, словно капли крови.
Клюквой была густо усыпана каждая кочка. Мужчин охватил неуемный азарт,
возникающий в такие минуты, когда времени в обрез, а работы еще непочатый
край, и ты спешишь, зная, что все равно не успеешь...
Маленькие сыновья не столько собирали ягоды, сколько прыгали
наперегонки с кочки на кочку. Одно горе с ними - оба уже успели промокнуть
до пояса; правда, не зябли, только раскраснелись от беготни на чистом
воздухе. Отцы все унимали их, стращая змеями, для которых здесь на самом
деле было слишком мокрое место. Хорошо, что дети скоро устали.
Мужчины собирали клюкву у самого островка, женщины готовили ужин. Горел
костер
