Бальмонт Константин - Прощальный Взгляд
Константин Бальмонт
Прощальный взгляд
Послесловие переводчика
Слова отошедших людей. Воскресшие тени. Долго спавшая мумия, в красивых
своих и душистых пеленах, вдруг ожившая от взгляда Любви.
Оживляет Любовь, и прощает, если нужно прощать, и не помнит злого, а
лишь красиво-благое, и стирает-стирает нежною рукою прах, и пепел, и все,
что есть серого цвета.
Красива поэтесса Елена Уитман, и звенящею болью, но и музыкой боли, и
безмерною пыткой, но и долгим служеньем души душе - полна любовь, связавшая
навеки два имени - Елена и Эдгар.
Чаровательница и рабыня своих женских страхов, женщина, полюбившая
ангела, демона, духа, кого-то, кто был больше, чем человек, и потому
испугавшаяся, - нежная Сибилла, заманившая и себя и другую душу в колдования
любви, а когда другая душа явила себя вулканической, смутившаяся и
потерявшая смелость повиновения голосу собственного сердца, - без обмана
обманувшая, без неправды обманутая, - изломанная игрушка неосторожно начатой
игры, священно-вечной, в которую играют все Миры, воспламененные в своих
полетах по Небу, - и в возмездие прикованная еще на годы, на десятки лет, к
Земле, меж тем как в Небо могла улететь с небесным, - мир тебе, тень
красивая, ты долго молилась в ночной своей часовне и думала, что это молитва
о падшем, и не знала, что это мысль о взнесенном, и не знала, что это
молитва - о себе.
На одном из сохранившихся оттисков когда-то только что отпечатанной
"Эврики", на белом листке, четким почерком Эдагара По начертаны слова: "Мука
соображения, что мы утратим нашу личную тождественность, самоотдельное
тождество, прекращается фазу, когда мы отдадим себе в дальнейшем размышлении
отчет в том, что развитие этого явления есть поглощение каждым отдельным
разумом всех других разумов (то есть Вселенной) в свой собственный. Чтобы
Бог мог быть всем во всем, каждый должен сделаться Богом".
Эти сверхчеловечески прекрасные слова, этот радостный зов на вершины
высочайшего зрения, величайшей мощи, веленья безграничного и блеска
чистейших кристаллов - этот клич Вестника, что пришел не отсюда -
заблудившаяся Елена Уитман называет гордым самоутверждением и говорит, что
здесь изобличается таинственное отъединение от Божеского сердца, тогда как
именно здесь единственно верное к нему устремление, если оно должно понято
умным и любящим сердцем.
Эдгар По мог бы сказать слова, которых он не произносил:
Кто любит мед и млеко,
Ведет его дорога
От Богочеловека
До Человекобога.
Но все свои желанья
Исчерпав до свершенья,
Он выберет страданье
Как средство достиженья.
И за стеной Чертога
Есть путь, вне дней и века,
От Человекобога
До Богочеловека.
Он мог бы также сказать, чего он не говорил:
Кто жил на устьи многих рек,
Текущих в Океан,
Тот знает: Богочеловек
Самой судьбой нам дан.
И тот, кто выбрал красный цвет,
Как светоч маяка,
Сквозь страсть своих недолгих лет
Уходит он в века.
И тот, кто выбрал черный цвет,
Как верный свой наряд,
В душе он пламенем одет,
И вызвездил свой взгляд.
Но все цвета, как слитность струй,
Как кровь пронзенных рук, -
Один Вселенский поцелуй,
Один стозвонный звук.
В тревоге суеверной и зоркой Елена Уитман обращает внимание на то, что
из переставленных букв, составляющих заветное имя Edgar Рое, возникает
анаграмма A God-peer - Пэр Бога-Богоравный - и видит в этом злое означенье,
которое не от человека и не от ангела. Но тот, кто в ночи боролся с Богом, -
не Богоравный ли он, хотя бы он стал хромцом в великой этой борьбе, на
котору
