Бахтин М М - Творчество Франсуа Рабле И Народная Культура Средневековья И Ренессанса
Бахтин М.М.
ТВОРЧЕСТВО ФРАНСУА РАБЛЕ И
НАРОДНАЯ КУЛЬТУРА СРЕДНЕВЕКОВЬЯ И РЕНЕССАНСА
ВВЕДЕНИЕ.
ПОСТАНОВКА ПРОБЛЕМЫ
Из всех великих писателей мировой литературы Рабле у нас наименее
популярен, наименее изучен, наименее понят и оценен.
А между тем Рабле принадлежит одно из самых первых мест в ряду великих
создателей европейских литератур. Белинский называл Рабле гениальным,
"Вольтером XVI века", а его роман - одним из лучших романов прежнего
времени. Западные литературоведы и писатели обычно ставят Рабле - по его
художественно-идеологической силе и по его историческому значению -
непосредственно после Шекспира или даже рядом с ним. Французские романтики,
особенно Шатобриан и Гюго, относили его к небольшому числу величайших
"гениев человечества" всех времен и народов. Его считали и считают не только
великим писателем в обычном смысле, но и мудрецом и пророком. Вот очень
показательное суждение о Рабле историка Мишле:
"Рабле собирал мудрость в народной стихии старинных провинциальных
наречий, поговорок, пословиц, школьных фарсов, из уст дураков и шутов. Но,
преломляясь через это шутовство, раскрывается во всем своем величии гений
века и его пророческая сила. Всюду, где он еще не находит, он предвидит, он
обещает, он направляет. В этом лесу сновидений под каждым листком таятся
плоды, которые соберет будущее. Вся эта книга есть "золотая ветвь"1 (здесь и
в последующих цитатах курсив мой. - М.Б.).
Все подобного рода суждения и оценки, конечно, относительны. Мы не
собираемся решать здесь вопросы о том, можно ли ставить Рабле рядом с
Шекспиром, выше ли он Сервантеса или ниже и т.п. Но историческое место Рабле
в ряду этих создателей новых европейских литератур, то есть в ряду: Данте,
Боккаччо, Шекспир, Сервантес, - во всяком случае, не подлежит никакому
сомнению. Рабле существенно определил судьбы не только французской
литературы и французского литературного языка, но и судьбы мировой
литературы (вероятно, не в меньшей степени, чем Сервантес). Не подлежит
также сомнению, что он - демократичнейший среди этих зачинателей новых
литератур. Но самое главное для нас в том, что он теснее и существеннее
других связан с народными источниками, притом - специфическими (Мишле
перечисляет их довольно верно, хотя и далеко не полно); эти источники
определили всю систему его образов и его художественное мировоззрение.
Именно этой особой и, так сказать, радикальной народностью всех образов
Рабле и объясняется та исключительная насыщенность их будущим, которую
совершенно правильно подчеркнул Мишле в приведенном нами суждении. Ею же
объясняется и особая "нелитературность" Рабле, то есть несоответствие его
образов всем господствовавшим с конца XVI века и до нашего времени канонам и
нормам литературности, как бы ни менялось их содержание. Рабле не
соответствовал им в несравненно большей степени, чем Шекспир или Сервантес,
которые не отвечали лишь сравнительно узким классицистским канонам. Образам
Рабле присуща какая-то особая принципиальная и неистребимая
"неофициальность": никакой догматизм, никакая авторитарность, никакая
односторонняя серьезность не могут ужиться с раблезианскими образами,
враждебными всякой законченности и устойчивости, всякой ограниченной
серьезности, всякой готовости и решенности в области мысли и мировоззрения.
Отсюда - особое одиночество Рабле в последующих веках: к нему нельзя
подойти ни по одной из тех больших и проторенных дорог, по которым шли
художественное творчество и идеологическая мысл
