Белая Галина Андреевна - Дон Кихоты 20-Х Годов - 'перевал' И Судьба Его Идей
ГАЛИНА АНДРЕЕВНА БЕЛАЯ
Дон Кихоты 20-х годов: "Перевал" и судьба его идей
"Дон Кихотами" прозвали их тогдашние оппоненты, объявив чуждыми новой
литературе то, что они исповедовали: внутреннюю свободу и искренность
художника.
"Перевальцы" - это А. Лежнев, Д. Горбов и другие, писатели и критики,
объединившиеся в 20-е годы во главе с А. Воронским вокруг журнала "Красная
новь", отвергнутые и разбитые в 30-м году. Как выглядят их идеи по истечении
времени? - спрашивает автор, обращаясь к сегодняшнему читателю.
Даль рухнула, и пошатнулось время,
Бес скорости стал пяткою на темя
Великих гор и повредил поток,
Отравленным в земле лежало семя,
Отравленный бежал по стеблям сок.
Людское мощно вымирало племя...
А. Ахматова
ВВЕДЕНИЕ. О ВОРОНСКОМ, "ПЕРЕВАЛЕ" И "ПЕРЕВАЛЬЦАХ"
Задумываясь над смыслом происходящих исторических перемен, А. Блок
записывал для себя 14 апреля 1917 года: "Я не имею ясного взгляда на
происходящее, тогда как волею судьбы я поставлен свидетелем великой эпохи.
Волею судьбы (не своей слабой силой) я художник, т. е. свидетель. Нужен ли
художник демократии?"1
Раньше других почувствовав драматизм поставленного вопроса, Блок
предугадал, что в новых исторических условиях главным станет вопрос об
отношениях художника с обществом. "Мне надо заниматься своим делом, - писал
он, - надо быть внутренне свободным, иметь время и средства для того, чтобы
быть художником..."2
Не прошло и нескольких лет, как проблема внутренней свободы художника
приобрела небывалую остроту. Уже в 1924 году группа писателей обратилась в ЦК
РКП(б) с просьбой оградить их от давления извне. Подчеркивая, что пути их
литературы "связаны с путями Советской, дооктябрьской России", они настаивали,
что "литература должна быть отразителем той новой жизни, которая окружает нас
- в которой мы живем и работаем, - а с другой стороны, созданием
индивидуального писательского лица, по-своему воспринимающего мир и по-своему
его отражающего. Мы полагаем, - писали они, - что талант писателя и его
соответствие эпохе - две основные ценности писателя..."3 Под письмом стояли
подписи Б. Пильняка и С. Клычкова, С. Есенина и О. Мандельштама, И. Бабеля и
А. Толстого, М. Волошина и О. Форш, М. Зощенко и Вс. Иванова, А. Чапыгина и
многих других. "Тон таких журналов, как "На посту", и их критика, выдаваемые
притом ими за мнение РКП в целом, - писали они, - подходят к нашей
литературной работе заведомо предвзято и неверно. Мы считаем нужным заявить,
что такое от[4]ношение к литературе не достойно ни литературы, ни революции и
деморализует писательские и читательские массы"4.
Это письмо важно как свидетельство того, что уже к 1924 году в обществе
сформировались два типа отношения к искусству, две его модели: оно
трактовалось либо как придаток к идеологии, либо как особый, специфический,
художественный способ познания жизни. Эти модели искусства - проекция двух
моделей социализма: "уравнительного социализма" ("казарменного социализма") и
романтически-утопического социализма, который в представлении многих людей
20-х годов должен был стать результатом победившей революции.
Оглядываясь на наш горький исторический опыт, нельзя не признать, что
перед лицом деформирующейся социальной реальности эти представления об
искусстве имели далеко не равные возможности: победили те, кто считал, что "у
нас теперь литература уже не является гегемоном политической и философской
мысли, "вождем" передовой части народа, местом основной борьбы мировоззрений,
- как бы
