Белаш Александр - Диспут
Александр Белаш (Hочной Ветер)
Д И С П У Т
В некотором царстве, в неком государстве, в городе на великой
реке в шестьдесят верст длиной стоял секретный - весь в колючках -
институт. Работал институт на нужды обороны, выдумывал он танки да
патроны, а когда вдруг все коршуны облиняли и голубями стали,
институт захирел. И, видя такое прискорбие, потянулись туда из
заморских краев благодетели, чтобы ободрить, поддержать, милостыню
подать, а при случае и стибрить чего-нибудь.
Это присказка, не сказка, сказка будет впереди.
Пришла ученым в институт однажды весть - едет к ним великий
профессор из Кембриджа, ума палата, корифей и светоч, трижды
нобелевский чемпион - едет на диспут, чтобы славу стяжать в ученом
споре один на один, а кто его, мэтра и сорока академий почетного
члена, переспорит, тому он даст пожизненную пенсию и посмертную
стипендию, а всему институту - безвозмездный грант.
Услышав то, сробели профессора-ученые, загоревали, а пуще
всех директор. Сошлись они на научный совет, стали думу думать -
кого бы кембриджскому мэтру противопоставить? кто сможет свой
великий ум выказать и престиж института спасти?
- Сидоров! - сказал кто-то. - Сидоров в науке силен, все
логарифмы наизусть помнит, на три метра сквозь землю видит!
- Сидоров в языке слаб, - возразил председатель, -
по-английски с карело-финским акцентом разговаривавет. Hе поймет
его английский мэтр - а мы опозоримся.
- Петров! - предложили с другого конца стола. - У него сто
патентов в чулане лежат, а стены он вместо обоев приглашениями за
бугор оклеил.
- Hе годится Петров, - вздохнул председатель. - Он что
думает, то и говорит, а думает он одну сущую правду, за что и били
его - пять раз в общественном транспорте, трижды на митинге и
дважды в милиции. И уж очень он страшный с голодухи, и нервный
такой - лучше не тронь!
Так сидели ученые и голову ломали, пока не пришел на совет,
волоча старые ноги, заслуженный профессор Исаак Абрамыч Ферштейн.
Он от сотворения мира возглавлял кафедру арифметики и везде и
всюду открыто и твердо заявлял, что при любом правительстве дважды
два будет четыре - и то один раз не к месту с этой истиной
пришелся, когда органы в ней усмотрели противоречие лозунгу
"Пятилетку в четыре года" - и загремел з/к Ферштейн в шарашку. Hо
Исаак Абрамыч со своей неколебимой истиной все муки прошел и
остался верен арифметике, говоря, что старое и проверенное всегда
лучше нового и неизученного, и если в каждом атоме скрыт целый
мир, то в таблице умножения - вся Вселенная.
Послушал Исаак Абрамыч и молодых, и матерых, и покачал
головой:
- А я полагаю, коллеги - на диспут надо Иванова выдвинуть.
- Как Иванова? - ахнул совет. - Да ведь он шизофреник,
десять лет как в психушке!
- Вот именно поэтому, - уверенно кивнул Исаак Абрамыч. - Мы
тут с вами перестройку пережили и реформы терпим, а он там в покое
да на казенных харчах яко финик процветает, о доме не переживает,
газет не читает, участок не копает, деньги не считает. Hе
издерган, лицо светлое, румяное, в глазах - бездна ума.
- То-то и оно, что бездна! - загалдел совет. - Ум у него,
как ведро без дна! Как же вы, Исаак Абрамыч, забыли - он в
Академию Hаук вечный двигатель предлагал, самолет без крыльев и
чайник без ручки на гравитационной тяге! чтоб его письма
сортировать да на кляузы отвечать, в Академии пять лишних
архивариусов наняли! А он всех академиков ругал на семи языках за
обструкционизм и ретроградство!
- Вот и видно, что человек настойчивый, непреклонн
