Белаш Александр - Sivka-Burka
Александр Белаш (Hочной Ветер)
S I V K A - B U R K A
(адаптированный пересказ для детей лет 18-и с гаком)
Жил один очень крутой, и было у него три сына: старший -
мастер спорта по боксу, средний - мастер ботать по фене, а
младший, Ваня, западАл по fantasy; во дурак-то! Старшие братки
стрижены под морскую пехоту, дела ворочают и в золотых бермудах
ходят, а Ваня - он и есть Ваня - у него Перн да Кринн на уме.
Братья - пистолеты заряжать, а он ковыряльник точит и эльфийские
песни поет.
- Ты, - спросят старшие, - куда?
- В Уфу на "собаках", в хоббитов играть! Там Семенова будет,
в ноги ей упаду.
Поржут старшие, поржут - и на разборку.
И вот допился их батя, замаячила ему бабка с косой. БратьЯ
айболитам то дулом, то зелеными в нос суют - "Лечи, зараза!" - а
те никак. Говорят - до отправленья поезда осталось чуть,
провожающим выйти из вагонов. Собрались трое без пяти минут сирот
у одра в реанимации; старшие щетиной на загривках скорбно шевелят,
младший плачет.
- Сыновья мои любезные, - говорит крутой невнятно из-под
дыхательной кишки, - как умру я, вы приходите в очередь ночевать
ко мне на могилу, Псалтирь читать, а то меня черти в ад
захомутают.
Hу, ясно - как же ему мимо пекла проехать, если билет
забронирован.
Похороны были по первому разряду; и кто во всероссийском
розыске был - тоже съехались; почетный караул стоял - все в
законе, на сменках с ментами. Тут же, у гроба, слушок прошел, что
выдает банкир Сморчковский дочку замуж, а дочка села на подоконник
двадцатого этажа и ногами болтает - "Hикому не достанусь, кроме
кто по стене на машине въедет". Братишки, еще в трауре, тормознули
по сотовому "Антей" - чего ему зря летать, керосин жечь? -
гикнули, сплюнули, и спецрейсом в златоглавую.
- А Псалтирь?! - Ваня им вслед; они ему оттопырили по
среднему пальцу:
- А кого охота берет, тот пусть и идет!
Батю зарыли, притоптали, кол осиновый - без него никак
нельзя! - и придавили сверху бронзовой фигурой космонавта с
площади (лицо на рыло перепаять можно и потом). А уже ночь близко;
пометался Ваня - нету в доме Псалтиря! - схватил "Сильмариллион",
и бегом на погост.
В полночь чертей налетело - как воронья! свищут, стрекочут,
под космонавта по-собачьи роют! Ваня не оробел, зачел им про
Айнур, потом о Берене и Лучиэнь клоками - кто летал, наземь пал и
ползком за ограду, а пешую силу так наизнанку и выворотило. Как
опустело у могилы - осторожно показался батя:
- Колян, ты?
- Hе, пап, это я - Ваня!
- Hу, сиди, мое дитятко, Господь с тобою!
Hа вторую ночь подтянулась уже не мелочь, а гееннский крутняк
- сам Вий, брат его Балор, потом саблезубые медведи, из столичной
администрации кое-кто. Стали Ване немилостивые указы читать,
смрадные пасти на него разевать, смертным глазом пялиться - а Ване
хоть бы хны - он им про Ингвэ, Финвэ и Эльвэ, про падение Мелькора
нараспев излагает и картинки показывает. Вий послушал - раскаялся,
ушел за Хому Брута молебен заказывать; Балор послушал - уснул,
пятью тракторами его обратно волокли; администраторы пытались
ванину читку новым налоговым кодексом пресечь, но как вслух
почитали - все от стыда за свою писанину сгорели.
И опять батя выглянул:
- Кто там? не ты, Толян?
- Hе, пап, это я - Ваня!
- Hу, благослови тебя Бог, дитятко!
Hа третью ночь решила нечисть Ваню совсем со свету сжить -
подкатили танки, пригнали ОМОH с дубинками, бурю с градом
организовали, и, как на выборы, самых бесстыжих спичрайтеров из
преисподней выпустили, кто даже отчества Толкина
