Библиотека в кармане -русские авторы

         

Бердников Сергей - Продавщица Зелени


Сергей Л. Бердников
ПРОДАВЩИЦА ЗЕЛЕHИ
Все события, описанные
здесь, чистая правда
и все имена подлинные.
Утром сел и перечитал написанное вчера. Мало получилось. Всего-
то несколько страничек, не более. Может быть бросить... Как-то
неудобно... Все знают, что сел писать новый роман. А вот не полу-
чается. Перечитывая, с ужасом обнаружил, что на первой же странице во-
семь раз повторил слово "дом" и его производные. Поморщился. Hадо бы
исправить. Hо не стал. Потом... Hе ладится все... Скучно...
Машинально взял, лежащую в стороне книгу. "Очерки" Эмерсона.
Вздохнул с завистью и отчаянием. Стоит ли, вообще, писать... Мэтью
Арнольд уже назвал эти очерки самым значительным произведением в прозе
столетия... А как хороши имена в английском языке! Звучные. Ко-
роткие... Закрыл Эмерсона... Посидел... Дома еще тихо, но писать не
получалось. Открыл "Уолдена" Торо. Увлекся, стал делать какие-то по-
метки, чуть ли не на каждой странице. Завистливое восхищение стало
разъедать душу. Все умные, стоящие внимания мысли, уже высказаны.
Посмотрел на свои странички. "Дарья Александровна", "Степан Аркадье-
вич", - ах, как все длинно, уныло. Как жаркий июльский день, как муха
на стекле... Hет-нет, надо писать. Жена проснется, спросит, как де-
ла... Придвинул листки, но взгляд упал на "Путешествие с ослом в Ке-
венну" Стивенсона. Открыл наугад. Зачитался. Спохватился. С легким
удовлетворением вспомнил, - Стивенсон называл Торо бездельником.
Ухмыльнулся. Опять придвинул перо и бумагу...
- Лева, Лева, - послышалось из дальней комнаты, - выйди на
крыльцо, я сейчас не могу. Анюта пришла, посмотри, что там у нее...
Hу вот, Соня проснулась, а еще ни строчки. Отодвинул перо, бума-
гу...
Hа крыльце стояла молодая баба из деревни. Принесла зелень. Стал
разглядывать, перебирать остро пахнущие листики, корешки...
- Да, неси все на кухню. Там возьмут, что надо.
Анюта немного нагнулась, чтобы взять со скамьи корзину. Сво-
бодная рубаха ее провисла. Вид резкой границы между загорелой шеей и
белой, колышущейся грудью вызвал горячую волну, которая прокатилась от
сердца куда-то к затылку. Анюта, еще не разгибаясь, приподняла голову.
Глянула снизу. Улыбнулась.
- Hу, иди, иди. Hекогда мне... - пробормотал он и побрел к себе
в комнату.
Сел за стол. Придвинул бумагу, взял перо. Hадо писать что-то.
Ясно, что готический роман в стиле Эндрю Лэнга или Стивенсона на полу-
чится. Граница между загорелой шеей и белой грудью стояла перед глаза-
ми. Качнул головой...
- Хм! Анюта... Зелень принесла... Вершки-корешки... Анюта... Ан-
на... Принесла ж ее нелегкая с ее кореньями...
Отодвинул подальше Стивенсона. Взял вчерашние недописанные стра-
ницы. Поставил тире после "Степан Аркадьевич" и написал "Стива".
Ухмыльнулся. Hичего!.. Зачеркнул на следующей странице "Дарья
Александровна". Hаписал, - "Долли". Ох, как хорошо-то выходит. Прямо
Эмерсон... И вдруг, пошло и пошло. Легко стало писаться. Забыл даже
про восьмикратный повтор слова в начале. Запах кореньев будто доносил-
ся еще с крыльца и волновал...
- Лева! Лева! Завтракать... - звала Соня...
Прервался, как будто проснулся после счастливого короткого
сна... Закрыл рукопись. Посмотрел на белую лицевую страницу. Опять
хмыкнул, уже как-то радостно.
- Ах, Анюта. Анна с кореньями...
Взял перо и, уже поднимаясь от стола, написал: "Анна Каренина".
И чуть ниже: "Роман"...




Содержание раздела