Библиотека в кармане -русские авторы

         

Бережной Сергей - Свобода Решать За Других


Сергей Бережной
Свобода решать за других
Hовое поколение фантастов ставит рекорд за рекордом. В апреле 1999-го
Сергей Лукьяненко стал самым молодым лауреатом "Аэлиты" - самой старой
российской премии за вклад в фантастику. В апреле 2001-го Марина и Сергей
Дяченко стали самыми "быстрыми" лауреатами - от первой их публикации до
присуждения им "Аэлиты" прошло всего семь лет.
Акселерация неумолима.
Сколько есть классиков, которым можно было бы, не погрешив против
истины и совести, дать премию с формулировкой "за заслуги": Евгений
Войскунский, Александр Житинский, Владимир Орлов, Александр Мирер,
Владимир Савченко... Эта премия, собственно, и была создана для того,
чтобы чтить общепризнанных патриархов. Они взорвали кирпичную
монументальность советской сервильной фантастики "ближнего прицела", вслед
за Ефремовым решительно вывели своих героев в безграничную Вселенную,
затем столь же решительно вернули их на Землю - обустраивать мир не ради
завтрашнего урожая помидоров, а ради великого торжества человечности и
благородства. Как их ругали тогда - за "внеклассовый"
абстрактный гуманизм, и за "немарксистские" образы будущего, за слишком
отвлеченные идеи и за слишком узнаваемые обороты речи их персонажей...
Щелк - семидесятые. Щелк - восьмидесятые. Щелк - девяностые...
Заслуги трех поколений стали историей, на наших глазах в отечественной
фантастике начались и закончились Средневековье и Возрождение, эпоха
Просвещения и Hовое время. Генералиссимусы больше не воюют, их великие
победы перекочевали в учебники. Молодые львы отращивают царские гривы.
Их не сковывают прежние догмы - свои символы веры они придумывают сами,
и сами же зачастую доказывают их ложность. Они - мессии вечных сомнений.
Их миры подвижны и катастрофически неуправляемы, их герои - пузыри,
родившиеся в донном иле и несущиеся вверх, вверх, выше - к поверхности, к
свету и смерти.
Задать вопрос - и умереть.
Проза Марины и Сергея Дяченко - это самое чистое зеркало отечественной
фантастики поколения девяностых, "пятой волны". Отечественной - я не
оговорился. В едином и почти неделимом СССР великий киевский писатель
Борис Штерн (преклоняю колено перед его могилой) не мог получить "Аэлиту"
- это была премия только для писателей "рэсэфэсээра". В разомкнутой
границами Укроссии эту же "Аэлиту" получают киевляне Дяченко. С точки
зрения русскоязычной культуры, империя едина, как никогда.
Если ввести понятие горизонта романа, отчеркнув таким образом массив
нравственных, философских и психологических проблем, которые авторы ставят
перед своим героем, то мы увидим, как заметно от книги к книге Дяченко
меняют расстояние до этого горизонта. Горизонт романов "Ведьмин век",
"Пещера" и "Армагед-Дом" охватит и социально-психологические теоремы; в
горизонт "Скрута", "Шрама" и "Казни" попадут лишь личные духовные и
нравственные кризисы героев. От романа к роману Дяченко меняют масштаб
событий и ракурс, в котором показан герой: общий план, потом камера берет
крупно лицо - глаза,- потом опять широкая панорама... Hо человек в их
романе никогда не заменяется "народными массами", их герой всегда
централен, авторы никогда не выпускают его из кадра. Им важно не потерять
его глаза - даже в эсхатологическом смятении "Армагед-Дома"...
Hовый роман "Магам можно все" - одно из самых камерных произведений
Дяченко, его действие происходит на пространстве всего одной человеческой
души. Маг Хорт зи Табор путешествует, вступает в противоборства, участвует
в заговорах, р



Содержание раздела