Бережной Василий Павлович - Сакура
Василий Павлович Бережной
САКУРА
Бокс, в котором жила молодая Кьоко со своей маленькой до-
чуркой, напоминал похоронную урну, положенную набок. Малень-
кий коридорчик с умывальником, дальше узкий проход в комна-
ту, где едва помещались кровать, столик и две круглые табу-
реточки. Свет Кьоко выключала, только когда ложилась с до-
чуркой спать. В свободное от работы время она, лежа в посте-
ли, смотрела на стены и мечтала о том, как было бы хорошо
научиться рисовать - появились бы на этой штукатурке де-
ревья, цветы, кустарники. А на потолке, вон там, в углу, на-
рисовала бы солнце. И расступились бы стены, и отступил бы
потолок, и она забыла бы, что обречена всю жизнь страдать и
хиреть под землей. Именно страдать, ведь Кьоко казалось, что
не живет она, а отбывает какой-то срок.
- Ты научишься рисовать, Мика-тян?
Дочурка поворачивает к ней не по-детски серьезное лицо и
молча кивает головой.
- Тогда нарисуешь на стене сакуру.
- А что это такое?
- Очень красивое дерево, - мечтательно произносит Кьоко.
- Весной оно цветет белыми-белыми цветами с розовым оттен-
ком.
- А ты видела?
- Да, доченька. Я видела сакуру, когда она была еще такая
маленькая, как ты.
Кьоко начинает вспоминать. Будто плывет она на лодке в
туманную даль, и чем больше рассказывает она дочурке о прош-
лом, тем больше возникает картин из той жизни, которой лиши-
лись токийцы. Тают, становятся прозрачными завесы времени, и
видит она широкую, усыпанную гравием дорогу в парке Мейди,
арку из толстенных стволов, с которых содрана кора, пышные
кроны деревьев, где щебечут птицы. Поблескивает в озере во-
да... Тяжелые золотистые рыбы.
- Рядом с тем озером есть полянка, и растет на ней саку-
ра. - Кьоко нажала кнопку, и на стене засветился циферблат -
минуты, часы, день, месяц и год. - Ну вот сейчас она, навер-
но, начинает цвести.
Мика пододвигается к маме поближе, слушает, не сводя с
нее черных блестящих глаз. Маленькое тельце ее даже вздраги-
вает от нервного напряжения, она, кажется, и не дышит, чтобы
не пропустить ни одного маминого слова.
- Помню, из храма Мейди отец привел меня к озеру - там
можно было отдохнуть на скамеечке, полюбоваться рыбой, она
ведь подплывала к самому берегу. Отец закуривал сигарету, а
я бежала к сакуре. Я очень ее любила. Такой нежный, очень
нежный цвет. Что с тобой, Мика-тян?
Девочка расплакалась, вытирает кулачком слезы. Кьоко об-
нимает ее, гладит черный шелк волос.
- Успокойся. Что это ты?
- Хочу посмотреть на са-ку-ру, - всхлипывает Мика.
- Нельзя, доченька, никак нельзя. Уникум не разрешает вы-
ходить на поверхность. Воздух там отравлен, понимаешь? Вдох-
нешь - заболеешь.
- А кто он такой, этот Уникум-сан?
- Уникум? Это такой электронный мозг. Он очень строгий, в
нем ничего человеческого нет. Да вот придет к нам Окуно-сан
- подробно расскажет.
- Он с ним знаком?
- Да, хорошо знаком. Окуно-сан работал с Уникумом. А ког-
да вышел приказ переселиться в подземелье, Уникум его и
прогнал, потому что научился обходиться без людей.
Мика-тян умолкает, потом шепчет:
- А сакура живая или на картинке?
- Живая. Купается в солнечных лучах, а как зацветет -
будто смеется!
- Хочу посмотреть...
- Потерпи, доченька. Надо подождать.
Прозвучала негромкая мелодия вызова. Кьоко встала, при-
вычным жестом коснулась волос, поправила на груди халат и
включила коммуникационный аппарат. Как и предчувствовала, с
овального экрана смотрело на нее лицо Окуно Тадаси.
Обычное лицо уже немолодого человека, но
