Берзер Анна - Черная Яма
АННА БЕРЗЕР
ЧЕРНАЯ ЯМА
Краткий, но богатый событиями и фактами период "захваливания" романа
"За правое дело", таким образом, начался в октябре вместе с окончанием
романа и выдвижением на Сталинскую премию, с успевшими появиться первыми
рецензиями. И продолжался в течение октября, ноября и декабря. Он как будто
был благополучно подтвержден в конце 1952 года в интервью Твардовского
"Литературной газете".
Тогда же стало известно, что роман принят к изданию не только
Воениздатом, но и "Советским писателем".
16 января 1953 года состоялось обсуждение романа на редакционном
совете издательства "Советский писатель". Председатель - главный редактор
издательства Николай Васильевич Лесючевский.
Я была на этом заседании и в списке присутствующих названа в самом его
конце. Но стенограмму эту я тогда, конечно, не видела. И надо, чтобы так
случилось - и Василий Семенович в больнице вместе с другими материалами
отдал мне и ее. Велел и прочитать, и сохранить.
Хочу добавить, что сама я в это время работала в издательстве (вернее,
именно в эти месяцы меня оттуда изгоняли за сионизм).
Во главе редакции прозы стоял Кузьма Горбунов - автор давно
написанного и неудобочитаемого романа "Ледолом". Темный человек, с черной
гривой волос, черными глазами и кривоватым ртом. Он ничего и никогда не
читал, но ненавидел до того евреев, что не мог их терпеть в своей комнате
ни одной минуты. А если кто и входил к нему обманным путем, то все его
друзья и подруги из соседних редакций отпаивали его потом сердечными
каплями и коньяком.
Таким же был и директор издательства - М. Корнев. А Лесючевский сам
антисемитом не был, но имел душу злобного садиста, тешил ее в эти годы
террора и чинил в издательстве расправу за расправой, выкидывая верстки и
книги. Меня он вызывал в свой кабинет через день - именно в эти дни,
изматывал душу многочасовыми допросами (оказался большим мастером). Он
доказывал, что в чужой статье, которая шла по редакции критики, в то время
как я работала в прозе, в этой, повторяю, чужой статье, я нарочно и
специально благородные слова русского человека передала американскому
пирату. Следствие тянулось, как мне кажется, долго... Я до сих пор не знаю
- ошибка это или они сфальсифицировали ее. Меня обвинили в прямом
вредительстве... Они каждый день создавали "дела" - вокруг книг и вокруг
людей, Много лет изводили Елизавету Рувимовну Рамм, святого человека...
Тоже редактора. Ее истребляли в течение многих лет, а на меня особенно
накинулись именно в эти месяцы, в конце 1952 года. Елизавета Рувимовна
умерла от этого, не выдержало сердце.
Статью для сборника написал замечательный критик, я его хорошо
знала... Перед тем как отнести в редакцию критики, в которой я не работала,
он попросил меня прочитать статью и сказать, что я о ней думаю.
Потом ее редактировали бесчисленное количество раз, кромсали (по его
словам) диким образом множество людей. А я ее с тех пор не видела и не
знала, что с ней. А они - во главе с Лесючевским - орали, что я тайком
залезла в статью и нарочно возвеличила "американского бандита"... "Она
слишком квалифицированна, чтобы сделать это случайно", - вопил Кузьма
Горбунов.
Страшно даже вспомнить... А я ведь не такая трусливая. Автор статьи
был на грани разрыва сердца (буквально!), объяснял, что я не причастна к
его статье, ругал меня за то, что я сказала, что читала.
Приказ об увольнении повесили на доске. Около него становилось дурно
не только знакомым, но и совсем не знакомым мне людям.
Не б
