Берсенева Анна - Гадание При Свечах
АННА БЕРСЕНЕВА
ГАДАНИЕ ПРИ СВЕЧАХ
Часть 1
Глава 1
Яблок в этом году было так много, что утренний воздух был пронизан не только запахом, но и золотистым яблоневым сиянием.
С яблоневым запахом и светом связано было сегодняшнее Маринино настроение. Она не могла объяснить эту связь, но ясно чувствовала какой-то особенный трепет в груди, похожий на печаль и на предчувствие радости одновременно. Вот точно так яблоки и светятся, так они и пахнут — смешанный запах радости и печали.
Она сразу поняла, что поездка будет необычной. Конечно, в последнее время в её жизни было так мало событий, что любая поездка нарушила бы однообразное течение времени. И все-таки дело было не в разнообразии ожидаемых впечатлений.
Марина никогда не ошибалась в своих предчувствиях и знала, что может полностью им доверять.
Тем более — в яблоневый Спас. В такой день сокровенные тайны проясняются, словно промытые чистой водой, и даже самые незоркие люди могут их разглядеть. А уж она, Марина…
Даже толстая пожилая Нина Прокофьевна, старшая медсестра из терапии, выглядела взволнованной, почти растроганной.
— Девочки, — басила она, ни к кому конкретно не обращаясь, — день-то какой сегодня, а? И, правда, праздник Божий!..
— Просто праздников же не осталось у нас, до того жизнь поганая, — пыталась возразить Люся из процедурной. — Погода хорошая, выходной — вот и праздник, много ли нам надо.
Но и в голосе Люси, несмотря на природную ворчливость, чувствовалась радость.
Дребезжащий «Икарус» катил по шоссе, ведущему из Мценска в Спасское-Лутовиново. Это и была неожиданная поездка — в тургеневское родовое гнездо. Вообще-то, конечно, обыкновенная экскурсия, такие в прежние времена устраивались часто, в том числе и для работников больницы.
Но то в прежние времена, а в новые — удивления достойно. Зачем бы, кажется, облздравовскому начальству думать о культурном развитии врачей и медсестер, зарплату бы выплатить вовремя.
Как и следовало ожидать, поехали в основном незамужние женщины. У семейных хватает дел в выходной, не до развлечений. Они послали вместо себя детей-школьников: не пропадать же бесплатной поездке.
И детки сдержанно галдели теперь в большом автобусе, обмениваясь своими какими-то новостями, взрослым непонятными.
Рядом с Мариной сидела дочка главврача, двенадцатилетняя Катюша Наточеева. Марина давно знала её, и девочка ей нравилась. Катюша часто приходила к отцу в больницу и всегда заглядывала к Марине в кардиологию, подолгу сидела у неё в процедурном кабинете, наблюдая, как Марина делает уколы или снимает кардиограмму.
«Конечно, врачом хочет быть», — незаметно улыбалась Марина, глядя на взволнованное, с почти благоговейным выражением, Катино личико.
Как все это было знакомо — больница, большой отцовский кабинет, чувство почтительного восторга!..
Даже сейчас, в пронизанном солнечными лучами автобусе, Катюша думала не о хорошей погоде, не о яблоках и не о Тургеневе.
— Тетя Марина, а для чего адреналин? — спрашивала она.
Приходилось отвечать, да ещё подробно. Маленькая, с прозрачным личиком Катюша была девочкой обстоятельной. Сначала Марина отвечала терпеливо и безропотно, но в конце концов ей это надоело. На очередной Катин вопрос — о том, как делать непрямой массаж сердца, она ответила:
— Папу спроси как-нибудь, ладно, Катенька? Смотри, какое утро, не хочется ведь сейчас об этом думать, правда?
Девочка обиженно шмыгнула носом и умолкла. Что ей было до какого-то утра, до чудесных пейзажей, плывущих за окном — поля и поля, куда они денутся. А о том, чтобы
