Берсенева Анна - Капитанские Дети 3
НЕРАВНЫЙ БРАК
Анна БЕРСЕНЕВА
Анонс
Судьба школьной учительницы Евы Гриневой наконец-то устроена: ее муж умен и порядочен, она живет с ним в Вене, среди ее друзей - австрийские аристократы и художники. Но вся ее хорошо налаженная жизнь идет прахом...
Неожиданная любовь к мужчине, который на пятнадцать лет ее моложе, кажется скандальной всем, кроме Юрия, брата Евы. Ведь и его любовь к тележурналистке Жене Стивене возникла вопреки всему.
Юрий Гринев, врач МЧС, не может дать Жене того, чего, как он уверен, вправе ожидать от мужа телезвезда: денег, светских удовольствий и прочих житейских благ. Но Юрий, как и его сестра Ева, больше доверяет голосу сердца, чем доводам разума...
Часть первая
Глава 1
Вена - другая. Вы уже заметили?
- Но ведь это, кажется, написано на гербе? - спросила Ева.
Она поневоле вынырнула из тихого струящегося потока, в который была погружена не меньше получаса. Вернер читал газету, и Ева тоже делала вид, будто просматривает «Новый Венский журнал» на русском языке, отысканный ею среди множества разложенных в кофейне газет и журналов.
Но, машинально перелистывая страницы, меньше всего она думала о том, что на них написано. Едва ли вообще можно было назвать мыслями те прозрачные невесомые промельки, которые плыли в ее голове, как апрельские облака над собором Святого Стефана. Плыли, сталкивались, убегали друг от друга, неузнаваемо преображались прежде, чем она успевала их разглядеть...
- Это девиз, - кивнул Вернер. - Не только девиз, но и смысл города, я бы сказал так.
Они говорили по-немецки, поэтому Ева сначала улавливала интонации своего собеседника, а уж потом - смысл его слов. После школы ей почти не приходилось говорить по-немецки - почти двадцать лет, с ума можно сойти! - и она была уверена, что забыла язык навсегда.
И вдруг за неполный год, прожитый в Вене, оказалось, что нисколько он не забыт, как вообще не может быть забыто усвоенное в детстве. Не зря Лева так горячо уверял ее в этом, когда уговаривал ехать с ним сюда.
- Я иногда думаю: что же стоит за этим словом? - помедлив несколько секунд и не дождавшись от нее ответа, продолжил Вернер. - Что значит - другая? Есть какая-то неточность определения, не правда ли?
- Да, - наконец кивнула Ева. - Но, по-моему, эта неточность понятнее и точнее длинных объяснений.
- Вы правы. - Вернер улыбнулся, и улыбка тут же изменила его лицо; смягчилась даже твердая линия «габсбургского» подбородка. - Вы очень хорошо понимаете такие вещи.
Ева почувствовала легкую неловкость от его слов, хотя для неловкости не было ни малейшей причины. Он сказал лишь то, что мог бы сказать любой вежливый мужчина.
Ощущение неловкости было связано только с его интонацией, которую Ева опять уловила отдельно от смысла сказанного. Но Вернер ничего ведь на этот раз не спросил, отвечать было необязательно, поэтому неловкость прошла прежде, чем стала заметна на ее лице; даже легкая тень не успела пробежать. И все-таки неловкость возникла, и не в первый раз.
- Еще кофе? - спохватился Вернер. - Извините, я не заметил. Я привык часами сидеть с одной чашечкой кофе и читать газеты. У нас ведь это принято, вы знаете, конечно?
Итак, вы хотите еще раз меланж и апфельштрудель или теперь другое?
С тех пор как Лева начал работать в расположенном на Рингах университете, Ева часто встречалась с Вернером в Старом городе - чаще всего в этой кофейне у собора Святого Стефана. А теперь, весной, даже не в самой кофейне, а за столиками перед входом, которые здесь называли шанигартеном. Обычно она приходила сю
