Биленкин Дмитрий Александрович - Марсианский Прибой
Дмитрий Биленкин
Марсианский прибой
Тишина, безветрие, потом - шорох. Так начинается марсианский прибой.
Можно часами сидеть у подножья красных скал, всматриваться в безбрежье
песков и слушать, слушать. Шорох везде и нигде. Похоже, что с фиолетового
неба льдинками осыпается полупрозрачная изморозь облаков. Стеклянный
шорох. Очень точное название.
Когда он смолкает, по песку пробегает дрожь. Тяжеловесно, медленно
встает вал. Он наползает на сухие глыбы, накрывает их, неторопливо
проседает. Тогда глыбы прокалывают песок снизу. Впечатление такое, будто
щербатая челюсть пережевывает вал. С плоских камней лениво сползают
струйки песка. И снова горбится вал.
А кругом - неподвижность. Спокоен песок вдали, незыблемы, как вечность,
красные скалы. Только здесь, только в этом заливе и только у самого берега
катится марсианский прибой.
Это значит, что далеко в просторах песчаных океанов разгулялась такая
буря, что ее порывы сотрясают зыбкую почву как землетрясение. И тут, в
заливе, колебания совпадают в резонансе, микроструктура прибрежья
меняется, песок обретает текучесть. Вероятно, так, подробней никто не
знает и не торопится узнать - на Марсе пока слишком много безотлагательных
дел.
Я стараюсь не пропустить ни одного прибоя. Сижу, смотрю, слушаю и
думаю. Очень хорошо думается наедине с явлением, подобного которому нет
нигде. Исчезает время, исчезают границы пространства, даже тела своего не
ощущаешь: лишь ты и прибой, никого больше.
Теперь берег пуст. А раньше здесь было людно. Помню, как были потрясены
радисты Земли просьбой прислать плавки. Да, нашелся шутник, которому не
терпелось натянуть поверх скафандра плавки, чтобы окунуться в прибой.
Новички летали сюда купаться, чтоб было о чем порассказать на Земле;
старожилов влекла тоска по воде, настоящей воде, настоящему прибою,
настоящему морю. Никто не мог противостоять искушению.
Шутником был, конечно, Ванин. Не то, чтобы остроумие было чертой его
характера: пожалуй, наоборот. Но до чего ж сложны, противоречивы,
неожиданны наши поступки, когда ими руководят чувства! Особенно у таких
замкнутых натур, как Ванин. И как странно, причудливо выглядит все это
перед лицом марсианского прибоя...
Случай с Ваниным тогда потряс всех своей мнимой нелепостью. Теперь эта
история обросла легендами, в которых трагичное переплелось с комичным,
смелость с безрассудством. Как все это далеко от истины! И какими мы еще
выглядим младенцами с нашими ракетами, искусственным белком и ядерной
энергией, когда в своих же интересах пытаемся продумать и наперед
предвидеть поступки человека. Помню первую разведку Марса. Мы не могли
рисковать, мы не имели права рисковать - любая неудача отбросила бы нас
далеко назад. А перед нами была неизвестная планета, на которой все могло
случиться и ничего нельзя было предусмотреть заранее. Поэтому наше
поведение было предопределено особенно жестко. Ни одного случайного шага,
страховка всюду и везде. Программа осторожности! Мы неукоснительно
следовали ей. Всерьез обсуждалось, как первый из нас ступит на Марс: надо
ли его обвязывать веревкой или чет? Конечно, раз почва выдерживает
корабль, она выдержит и человека. Ну и все-таки вдруг... Мало ли что... Не
Земля, Марс...
Мы были предельно осторожны, и это уберегло нас от всех неприятностей,
которые встречались нам в избытке. Нас было шестеро. Но когда людей
шестеро, один непременно оказывается трусом. Не в обычном значении этого
слова, отнюдь. Просто кто-то должен быть более осторожным, ч
