Библиотека в кармане -русские авторы

         

Биленкин Дмитрий Александрович - Уходящих - Прости


Дмитрий Биленкин
Уходящих - прости
На свете есть много дыр, и Наира еще не худшая. За овалом окна муть и
вихрь, желтая пена мглы, сернистый мрак, сам воздух помещения словно
колышется под этим напором, хотя такого не может быть, база
загерметизирована не хуже, чем консервная банка, и в ней, кстати, так же
тесно. Под боком из аппаратуры Кенига рвется вой и свист, щелканье, лай,
кашель, бормотание, щебет, будто в электромагнитных полях планеты трудятся
сотни пересмешников, и, закрыв глаза, легко представить себе как стадо
взбесившихся камнедробилок, так и хорал неземных голосов. Сквозь весь этот
кавардак пробивается мерное титиканье позывных Стронгина. Ох, и неуютно же
ему сейчас в вездеходе! Впрочем, весь этот грязно-желтый за окном самум не
смог бы перевернуть даже парусник, так разрежен воздух Наири. А, погожих
дней на планете немного.
- Маленький филиал ада, - сдвигая с бритой головы наушник, бормочет
Кениг. Он говорил это уже десятки раз. - Знаешь, кто мы такие? Миссионеры
познания.
Это уже что-то новое, я отрываю взгляд от шахматной доски, на которой
Малютка, похоже, готовит мне мат.
- С планеты на планету, как вода с камешка на камешек, - сощуренный
взгляд Кенига устремлен в заоконную муть, на приборной панели замерло
контурное отражение его округлого, со светлыми усиками лица. - И с тем же
смыслом.
- Тогда зачем ты здесь?
- Хотел посмотреть мир.
- Ну и как?
- Посмотрел, переходя из футляра в футляр. Корабль - футляр и скафандр
- футляр, и база, и вездеход. Мы люди в футлярах. Свобода лишь на Земле.
- Которую, продолжив твою мысль, тоже можно уподобить футляру. Только
размером побольше.
Кениг посмотрел на меня.
- А знаешь, так оно и есть! Ты бывал на Таити?
- Нет.
- Я тоже. Слушай, почему мы здесь, а не на Таити? Там море, прекрасные
девушки, солнце, цветы, птицы щебечут...
- А у нас щебечут атмосферики. И камни поют. И нам, первопроходцам,
завидуют миллионы детишек. И, возвратясь, мы расскажем им романтическую,
сказочку о Наире.
- Я буду говорить правду. - Кениг надул щеки. - Три человека в
консервной банке, не считая кибера. На обед, завтрак и ужин
лиофилизированные концентраты. Ваши обрыдшие физиономии. Бодрящие
прогулочки в вихрях пескоструйки. И работа, работа, работа!
- И детишки будут слушать тебя с горящими глазами. И ты невольно
начнешь повествовать обо всех мелких приключениях, какие были.
- Не начну.
- Начнешь. Неинтересное забывается, так уж повелось.
- Варлен приближается, - сказал Кениг, прислушиваясь к титиканью
сигнала. - Варлен Стронгин и его камни. Войдет, скажет два слова и
уткнется в свои минералы. А я, может, хочу расписать пульку. Ма-аленькую!
Согласно классике: "Так в ненастные дни занимались они..."
Ни за какую пульку Кениг после обеда, конечно, не сядет, а сядет он за
свои графики и расчеты; других людей в такие дыры не посылают.
- Тес, - тем не менее говорю я. - Тебя слушает юное поколение. Если оно
узнает, что герой-первопроходец Вальтер Кениг мечтает о преферансе... Это
непедагогично. Бери пример с меня: в свободное от работы время играю с
Малюткой в шахматы. Игра умственная, возвышенная, вполне отвечающая образу
мужественного исследователя дальних миров... Лют, дружок, что-то ты
слишком задумался над своим ходом.
- Я не хотел мешать вашему разговору.
Голос Малютки сама деликатность.
- А это не разговор, просто треп.
- Тогда вам шах.
Выдвинув из-под себя лапу, Малютка стронул фигуру. Больше всего
полуметровый Малютка похож на узорчатую, золот





Содержание раздела