Блохин Николай - И Работа Закипела
Николай Блохин
И РАБОТА ЗАКИПЕЛА...
- Степаныч? - раздался в трубке немузыкальный голос композитора Мухиной.
- Я по поводу твоей последней "Матросской". Степаныч, я не отходила от
рояля всю ночь. Припев мы сделаем так: "Ла-ла-ла, трум-та-та, ля-ля-ля-я!"
Хорошо? И ещё. Там во втором куплете слова "дружба морская крепка" заменим
на "вместе идти до конца", а?
- М-м-м... - Павел Степанович задумался. - Рифма тогда захромает,
Сонечка, и... м-м-м... чем тебе, собственно, не нравится "дружба
морская..."?
- Ну, ты же знаешь прекрасно, что солист у "Разноцветных гитар" сильно
картавит, а у тебя во втором куплете сплошные "р". И потом, кто и когда
обращал внимание на строгую рифму в песне?
- М-м-м... "вместе идти до конца-а!" - пропел Павел Степанович. - Бог с
ним, давай так. У тебя всё? Пока, Сонечка!
Он положил трубку и задумался. Все труднее и труднее даются ему стихи.
Казалось бы - признанный поэт, член Союза... Вон книжек сколько накропал,
песен сколько... А где оно, юношеское вдохновение? Халтурить стал, от себя
не скроешь. Пылкие, звучные строки уступили место вымученным фразам,
втиснутым в размер. "Уральские запевки", "Матросская", "Под сенью арок
городских", "Родина", снова "Матросская"... Пустые стихи! Пора бы уж что-то
большое написать. Для души. Память оставить... Но когда? Павел Степанович
вздохнул. Столько заказов - и на песни, и в сборник, и в журналы... Тяжёлые
думы одолевали поэта Саврасенкова. Не в силах больше сидеть в душной
комнате, он выбежал на улицу. В воздухе носился немыслимый запах кленовых
почек. Какой поэт не любит весну! Врал, врал кучерявый камер-юнкер, говоря,
что более всего ему мила золотая осень. Не мог он весну не любить!
Гонимы вешними лучами,
С окрестных гор уже снега
Сбежали мутными ручьями
На потоплённые луга...
Красиво, чёрт побери!.. Ну, Пушкин - это Пушкин. Тут и говорить нечего...
Весна - пора шумная. Из нового комиссионного магазина неслась
залихватская музыка. Признанный мастер советской песни Павел Степанович
Саврасенков поморщился. Задорные хрипловатые голоса под оглушительный
грохот барабанов стройно пели:
Весь мир обойду!
У!
У!
У!
У!
Тебя я найду!
У!
У!
У!
У!
Знакомые слова... Ну конечно! Это же на его, Саврасенкова, стихи песня. Ну,
Мухина даёт!
Павел Степанович задумчиво поднялся по новым ступенькам в магазин. Меха!
Хрусталь! Ковры!! Народу!!! Больше всего любопытных толпилось у
радиоотдела. "Панасоник" - 1800 рублей, "Тошиба" - 1900 рублей, "Пионер" -
2200 рублей. Саврасенков почесал в затылке. Вот это да! Откуда у людей
столько денег?
"У! У! У! У!" - ревело из динамика.
Продавец, молодой здоровенный парень - кровь с молоком, снисходительно
объяснялся с невысоким плотным гражданином лет сорока пяти, с трудом
удерживающим в руках мощный чемодан.
- ...Паспорта на неё нету. Как я её приму без паспорта?
- Я её сам сделал, понимаете? Вот этими руками, - невысокий осторожно
поставил чемодан на пол и поднял руки к самому носу продавца, - и
инструкцию я не писал, понимаете? Там всё предельно просто. Включаешь
тумблер "Сеть", набираешь форму, размер, тему, и она...
- Самодельные вещи мы вообще не имеем права принимать на комиссию. Сделай ты хоть... - продавец не закончил, демонстративно повернулся спиной к прилавку и стал поправлять картонные ярлычки с бешеными ценами на импортную аппаратуру. Павел Степанович
рассеянно смотрел на чемодан.
- Это что, усилитель? - поэт коснулся чемодана носком ботинка. Знания его
в области радиотехники были
