Богданов Николай - О Смелых И Умелых
Николай Владимирович Богданов
О смелых и умелых
рассказы военного корреспондента
МЕДОВЫЙ ТАНК
Чужие самолеты в небе. Разрывы бомб на земле. Пальба вдоль границы.
Пожары. Это война. Не верилось, что вот так она и начнется в одно
прекрасное утро.
Неужели немецкие фашисты решились напасть на такую могучую державу,
как наша страна? С ума сошли, что ли?
Вот пылит мотоцикл. На нем два чистеньких немца в военной форме.
Едут, посматривают по сторонам, словно природой любуются. Подкатили к
деревне. Вдруг один - трах! - из автомата по соломенной крыше
зажигательными пулями. Занялась, горит изба.
А вслед за ними на дым пожара понаехали броневики, транспортеры,
полные солдат в мундирах мышиного цвета, в рогатых касках, грузовики с
пушками на прицепах. Заполнили деревню.
Солдаты резво, сноровисто попрыгали с машин врассыпную. Кто ловить
кур, кто хватать поросят. Жители убежали, а вся живность и имущество -
вот оно, в избах. Тащат солдаты укладки, разбивают на крыльце сундуки.
Один радуется шелковому отрезу, другой - вышитому полотенцу. Денек
летний, душный. Достают воды из колодцев. Умываются, плещутся, хохочут.
А рядом жарко горит изба, от нее загораются другие.
Вот они, враги. Значит, у них так и полагается. Жечь, грабить.
Впервые в жизни видели такую картину наши танкисты - командир танка
лейтенант Фролов, башенный стрелок Али Мадалиев и водитель Василь
Перепечко. Широко открытыми глазами глядел Фролов в узкую смотровую щель
и докладывал по радио командиру полка все, что видит.
Танкисты ловко замаскировали свою ладную, быструю
"тридцатьчетверку" [1] среди старых скирд соломы на краю села, у
пчельника, и, не замеченные фашистами, могли пересчитать все их машины и
пушки.
Мотоциклистов приказано было пропустить... А что делать с этими?
Пока что не воюют, а грабят. Ага, вот затеяли что-то военное. Бегут к
пчельнику. В руках саперные лопатки, на ходу надевают противогазы.
Неужели хотят применить отравляющие газы?
Наши насторожились. Дело серьезное.
И вдруг солдаты в противогазах набросились на ульи. Ломают,
опрокидывают. Вытаскивают рамки с медом, наполняют котелки. Пчелы
поднялись вверх черной тучей.
- Огня бы им, а не меду!
Пальцы Мадалиева легли на гашетку скорострельной пушки.
- Стоп, - прошептал Фролов, стряхивая капли пота с бровей (в стальной
коробке танка было жарко). - Задание выполнено. Приказано пробиваться к
своим. Будем пробиваться!
- Есть, - отозвался Перепечко, берясь за рычаги.
Он дал газ, мотор взревел, и танк сорвался с места, стряхнув с себя
груду снопов, пошел по пчельнику, как слон.
Немцы, грабившие пчел, бросились врассыпную. Али Мадалиев влеплял
снаряд за снарядом в бронетранспортеры, в грузовики со снарядами. А
Василь Перепечко гусеницами давил противотанковые пушки. Фашистские
артиллеристы и пехотинцы, не раз бывшие в переделках, не растерялись.
Но странными жестами они сопровождали свою подготовку к неожиданному
бою. То и дело хватались за глаза, за щеки, за носы, размахивали руками.
Словно хватали воздух...
Что-то мешало им бросать гранаты, стрелять.
Пчелы!
Да, миллион пчел поднялся с разоренного пчельника и гудел вокруг, как
буря, жаля встречного-поперечного без разбору. Все люди им стали враги.
- Огонь! Огонь! - командовал Фролов. - Наддай!
Затвор щелкнул, а выстрела не последовало.
- Боекомплект кончился, - сказал Али, в азарте расстрелявший все
снаряды.
Тогда Василь Перепечко бросил танк вперед, и машина скатилась на
деревенскую улицу.
Стальной грудью машина
