Богданова Александра - Освободите Площадку ! Лечу-У-У !
Александра Богданова
ОСВОБОДИТЕ ПЛОЩАДКУ! ЛЕЧУ-У-У!..
Только к Новому году письма с заграничными штемпелями перестали приходить
на крупный железнодорожный узел Кузятин, и почтальонша Вера Никифорова,
дважды подававшая из-за них заявление об уходе, вдруг к удивлению своему
обнаружила, что без писем ей чего-то недостает. То же ощутили и другие
жители крупного железнодорожного узла, а наиболее дальновидные поняли, что
эта непопулярность их городка - только временное затишье перед очередной
бурей. Ибо кузятинцы, несмотря на малочисленность - вот уже полвека они
безуспешно стараются произвести на свет рокового двадцатитысячного жителя -
были людьми к славе привыкшими.
Хорошенький южный город, зимой пушистый от снега, а летом от вишневых
садов, Кузятин как стоял десять веков назад на пути "из варяг в греки", так
по сей день и стоит, и трудно припомнить какую-нибудь пертурбацию на
юго-западе страны, которая бы его не коснулась. Каждая перемена оставляла на
памяти городка новую зарубку, а в учебниках истории укладывалась двумя-тремя
скромными строчками, но зато по соседству с Екатеринославом, Киевом, а
иногда и Москвой. Нет такого кузятинца, который бы, выехав на отдых или по
делам службы за пределы города, не преминул между прочим сообщить людям
непосвященным, что с обратным билетом ему придется туго: экспресс
"Париж-Кузятин-Москва" битком набит французами, а скорый
"Вена-Кузятин-Москва" идет через Братиславу и свободные места расхватали
чехи.
Вообще, средоточием всей жизни города является вокзал. С тех пор, как в
его фундамент был заложен первый кирпич, кузятинцы сохраняют привычку
прогуливаться по перрону, как по проспекту, и узнавать здесь новости дня
прежде, чем о них сообщит программа "Время".
Местная публика избалована отголосками больших событий и чужой славы.
Испугать ее ничем нельзя, удивить почти невозможно. Почти... Ибо раз уж мы
начали рассказ о Кузятине и кузятинцах письмами с заграничными штемпелями,
нам придется поведать историю, удивившую даже этот крупный железнодорожный
узел юго-запада страны.
История началась в июле месяце, когда вокзальный перрон особенно хорош,
когда вперемешку с джинсами и маркизетами отпущенной на каникулы учащейся
молодежи мелькают здесь серые юбки их бабушек рядом с вишневыми и черничными
ведрами, а вокруг фонтанчика - голопузого мальчугана, раскрашенного сочными
красками, из которого пил, говорят, Симон Петлюра, удирая от большевиков, -
вокруг этого фонтанчика живой клумбой выстроились цветочницы, и в букетах их
розы "Мери Пикфорд" перемешались с подвявшими васильками. В те дни васильков
и вишен потребовалось особенно много, а три репродуктора, подвешенные к
вокзальной стене в стиле псевдоанглийской готики, распевали день и ночь
напролет бойкие молодежные песни.
Все вообще было организовано здесь в наилучшем виде, потому что в июле
месяце через Кузятин на Москву пошли не какие-нибудь там парижские
экспрессы, а поезда дружбы, увозившие в столицу на фестиваль юных французов,
немцев, венгров, греков, болгар - словом, всех тех, кто предпочитал
ненадежным воздушным линиям стальные рельсы и четкое расписание. В крупном
железнодорожном узле поезда ненадолго останавливались, и разноликая,
разноцветная, разноязыкая толпа высыпала из вагонов, как спелый горох из
стручков. За десять-пятнадцать минут стоянки она успевала протанцевать пару
танцев в кругу, скупить цветы и вишни, перезнакомиться со здешними джинсами
и маркизетами и даже обменяться с ними адреса ми.
