Богуславская Ольга - Боль
ОЛЬГА ОЛЕГОВНА БОГУСЛАВСКАЯ
Боль
ОТ АВТОРА
Я всегда знала, что буду писать, но не знала, что буду писать об этом.
Я была очень счастлива в детстве.
Мы ссорились с родителями, я убегала из дому, но меня любили - так,
что я всегда чувствовала себя залитой солнечным светом. В школе учили тому,
что только несчастный, обездоленный человек может понять чужую боль. А
оказалось, все наоборот.
Первый судебный очерк я написала, попав в детский дом. Для меня
детский дом - это то, чего не может быть. Мать не может бросить ребенка.
Ребенок не может жить без матери, иначе откуда взяться солнечному свету?
Без солнца нет жизни. Оказалось - есть. Никто никогда не узнает, что я
испытала, увидев никому не нужных детей. Я приехала домой и долго смотрела
на маму. Ну как это объяснить?
Объяснить ничего нельзя. Можно только попробовать помочь. И я жадно
ухватилась за этот дар судьбы. Возможность помочь - это ведь награда,
особая милость. Чувство, которое испытывает человек, хоть на мгновение
облегчивший чью-то неподъемную ношу, - это то, что не с чем сравнить. Я и
не пыталась. Я просто поняла, что судьба ко мне благосклонна.
Сколько раз меня спрашивали: есть ли прок от этих публикаций?
Бессонница есть, а ещё что?
А ещё вот что.
Люди, которые вышли из тюрьмы раньше срока. Ни в чем не виноватые
люди.
Достойный приговор суда.
Убитых не вернуть, но несправедливость сводит с ума. Кто этого не
пережил, тот не знает, что после прерванной жизни есть другая, и она
гораздо трудней той, первой.
А ещё бывает, когда дело не в тюрьме и не в приговоре, а просто нужно,
чтобы тебя слушали и не прерывали.
Сейчас, когда я пишу эти строки, в Московском городском суде слушается
дело об убийстве Оли Михеевой и Ксюши Быковой. Оле было шестнадцать, а
Ксюше шесть лет. Подросток, который их убил, признан невменяемым. Его
направят на лечение, а потом он вернется домой. А Оля и Ксюша не вернутся.
Ольга Михеева, мать убитых детей, в суд прийти не смогла.
Передо мной на длинной пустой лавке сидит их отец. Судья оглашает
материалы дела: тридцать четыре и двадцать семь ножевых ранений... Оля
кричала "Не надо!", а Ксюша ещё успела достать пластырь. Пластырь нашли в
ванной вместе с ножом. Если бы Павел Быков мог заплакать...
Пока я жива, я буду рядом.
Пока не кончатся слова, я буду писать.
"Когда тебя перестает сжигать любовь, другие люди начинают умирать от
холода..."
Глава I
Знак судьбы
Лялечка
Из постановления о возбуждении уголовного дела: "2 августа 1987 года
около 3 часов ночи в квартире по месту жительства был обнаружен труп гр-ки
Букатовой Л.А., 1953 года рождения (г. Москва, Нагатинская набережная, д.
12, кв. 18) с множественными колото-резаными ранами в области шеи..."
Запись разговора с магнитофонной пленки дежурной части ГУВД
Мосгорисполкома.
- Здравствуйте.
- Алло, девушка, у нас маму убило.
- Кто маму убил?
- Не знаю.
- Как не знаешь, а где вы были в этот момент?
- Гулял.
- Пришли, в каком состоянии её застали?
- Лежит.
- А почему вы думаете, что её убили?
- Потому что кровь.
- Пожалуйста, улицу... Где мама работает?
- Мосшвея.
- Сейчас подъедем к тебе, обстановку, ничего не трогай.
Конец. 2 часа 38 минут. Оператор Кокушкина.
Что было с оператором Кокушкиной в 2 часа 39 минут 2 августа 1987
года, я себе примерно представляю. Даже если это была женщина с опытом
работы на пульте дежурной части ГУВД, у неё не могло не сжаться сердце при
мысли о том, что сейчас, в эту самую минуту, в доме на берегу Москвы-реки
ле
