Библиотека в кармане -русские авторы

         

Бондарь Александр - Downtown


Александр Бондарь
Downtown
Английское слово "downtown" в переводе значит "нижний город" или же -
"центр города". Есть такой downtown везде - в любом городишке, в каком
только вы ни окажетесь. В Торонто он мал по размеру, но почти не уступает
своей монументальностью даунтауну Монреаля или Нью-Йорка, Рима или
Санкт-Петербурга, Вашингтона или Москвы. Вы встретите здесь несколько рядов
не очень высоких (не чета нью-йоркским) жмущихся один к другому небоскребов,
по краям небольших улиц с маленькими ресторанчиками и магазинами. Сытые
нищие, выпрашивающие мелочь на бутылку хереса или на сигаретку марихуаны. И
еще - публика, своя даунтауновская публика. Деловые люди. Чистые,
оттутюженные, в аккуратных костюмчиках. Они идут куда-то, крепко сжимая в
руках свои кейсы. Идут, не замечая вас и вообще ничего не замечая. Люди
делают бизнес, и время у них - деньги.
Ночью downtown преображается. Исчезают куда-то все эти респектабельные
господа, и на улицы вылезают праздношатающиеся молодые люди. Восновном, это
- рабочие и вэлфэристы. Для них зажигают свои огоньки ночные клубы,
рестораны и бары. На перекрестках уличные проституки терпеливо дожидаются
своих клиентов. Но все это - только до двух ночи. В два перестают наливать
спиртное, и ночные заведения закрываются. Улицы пустеют. Город укладывается
спать. Затихает понемногу шум машин, гаснут огоньки в окнах домов. И только
неоновые огни разноцветной рекламы грустно подмигивают запоздалым прохожим,
приглашая купить еще одну какую-нибудь ненужную вещь.
... Когда я уезжала, лил сильный дождь. До самого Бреста. Тяжелые капли
били в оконное стекло, и сквозь этот дождь я могла видеть только одну и ту
же картину: бесконечная череда обнаженных деревьев, между которыми то тут то
там появлялись жалкие нищенские строения. Летом здесь все прикрывает зелень,
зимой - снег. Но теперь, когда весна еще по-настоящему не наступила, а зима
уже кончилась, ничто не могло припрятать царящие кругом нищету и уродство.
Свет еще не включили, и в купе у меня было темно. Читать нельзя,
оставалось только глядеть в окно или же коротать время, разговаривая с
попутчицей - пожилой украинкой, похожей на Нонну Мордюкову и еще на кого-то
- кого я не могла вспомнить. Та всю дорогу рассказывала, как хорошо им было
при коммунистах и очень эмоционально настаивала на том, что Кравчука, Кучму
и Горбачева нужно повесить на одном фонарном столбе.
Помню украинских таможенников. Двое здоровенных парней с повязками
угрюмо ходили по вагонам, допрашивая пассажиров - везет ли кто доллары.
Долларов ни у кого не оказалось. Таможенники шарили по тюкам и чемоданам -
ища к чему бы придраться, но в этот момент поезд тронулся. Один из них,
выйдя в тамбур, меланхолично сдернул стоп-кран, после чего оба поспрыгивали
на насыпь.
Еще помню брестский вокзал. Здесь было немноголюдно, чуть чище, чем в
Краснодаре. Какая-то бабушка в углу торговала семечками. Два солдата в
новеньких, только что снятых с новобранцев, шинелях курили, дожидаясь своего
поезда. Хотелось есть, но несвежие пирожки и мятые пирожные в вокзальном
буфете продавались только за "зайчики".
Последнее, что я запомнила здесь: пьяный таможенник, осматривавший мой
багаж. Он не стал особенно ковыряться. Дыхнув мне в лицо перегаром, принял
на веру, что ничего запрещенного я не везу.
А потом была Польша. На варшавском вокзале задерживаться не хотелось.
Еще в Бресте мне рассказали, что здесь полно бандитов - русских, украинских,
белорусских, чеченских. Поляков





Содержание раздела