Бондарев Юрий - Батальоны Просят Огня
ЮРИЙ БОНДАРЕВ
БАТАЛЬОНЫ ПРОСЯТ ОГНЯ
Глава первая
Бомбежка длилась минут сорок. В черном до зенита небе, неуклюже
выстраиваясь, с тугим гулом уходили немецкие самолеты. Они шли низко над
лесами на запад, в сторону мутно-красного шара солнца, которое
пульсировало в клубящейся мгле.
Все горело, рвалось, трещало на путях, и там, где еще недавно стояла
за пакгаузом старая закопченная водокачка, теперь среди рельсов дымилась
гора обугленных кирпичей; клочья горячего пепла опадали в нагретом воздухе.
Полковник Гуляев, морщась от звона в ушах, осторожно потер обожженную
шею, потом вылез на край канавы и сипло крикнул:
- Жорка! А ну где ты там? Быстро ко мне!
Жорка Витьковский, шофер и адъютант Гуляева, гибкой независимой
походкой вышел из пристанционного садика, грызя яблоко. Его мальчишеское
наглое лицо было спокойно, немецкий автомат небрежно перекинут через
плечо, из широких голенищ в разные стороны торчали запасные пенальные
магазины.
Он опустился возле Гуляева на корточки, с аппетитным треском
разгрызая яблоко, весело улыбнулся пухлыми губами.
- Вот бродяги! - сказал он, взглянув в мутное небо, и добавил
невинно: - Съешьте антоновку, товарищ полковник, не обедали ведь...
Это легкомысленное спокойствие мальчишки, вид пылающих вагонов, боль
в обожженной шее и это яблоко в руке Жорки внезапно вызвали в Гуляеве злое
раздражение.
- Воспользовался уже? Трофеев набрал? - Полковник оттолкнул руку
адъютанта и хмуро встал, отряхивая пепел с погон. - А ну разыщи коменданта
станции! Где он, черт бы его!..
Жорка вздохнул и, придерживая автомат, не спеша двинулся вдоль
станционного забора.
- Бегом! - крикнул полковник.
То, что горело сейчас на этой приднепровской станции,
лопалось, взрывалось и малиновыми молниями вылетало из вагонов, и то, что
было покрыто на платформах тлеющими чехлами, - все это значилось словно бы
собственностью Гуляева, все это прибыло в армию и должно было поступить в
дивизию, в его полк, и поддерживать в готовящемся прорыве. Все гибло,
пропадало в огне, обугливалось, стреляло без цели после более чем
получасовой бомбежки.
"Бестолочь, глупцы! - гневно думал Гуляев о коменданте станции и
начальнике тыла дивизии, грузно шагая по битому стеклу к вокзалу. - Под
суд сукиных сынов мало! Обоих!"
На станции уже стали появляться люди: навстречу бежали солдаты с
потными лицами, танкисты в запорошенных пылью шлемах, в грязных
комбинезонах. Все подавленно озирали дымный горизонт, и щуплый низенький
танкист-лейтенант, ненужно хватаясь за кобуру, метался меж ними по
платформе, орал срывающимся голосом:
- Тащи бревна! К танкам! К танкам!..
И, наткнувшись растерянным взглядом на Гуляева, только покривился
тонким ртом.
Впереди, метрах в пятидесяти от перрона, под прикрытием каменных стен
чудом уцелевшего вокзала, стояла группа офицеров, доносились приглушенные
голоса. В середине этой толпы на голову выделялся высоким ростом командир
дивизии Иверзев, молодой, румяный полковник, в распахнутом стального цвета
плаще, с новыми полевыми погонами. Одна щека его была краснее другой,
синие глаза источали холодное презрение и злость.
- Вы погубили все! Па-адлец! Вы понимаете, что вы наделали? В-вы!..
Пон-нимаете?..
Он коротко, неловко поднял руку, и стоявший возле человек, как бы в
ожидании удара, невольно вскинул кверху голову - полковник Гуляев увидел
белое, дрожавшее дряблыми складками лицо пожилого майора, начальника тыла
дивизии, его опухшие от бессонной ночи веки, седые взлохмаченные волосы.
