Борисенко Игорь - Черная Магия 1
ИГОРЬ БОРИСЕНКО
ЧЕЛОВЕК БЕЗ ДУШИ
Кто посмел назвать Тьму – Злом и Свет – Добром?! Кто назвал черных магов – адептами Ненависти, а светлых – адептами Любви?!
Это история черного. Черного, отдавшего душу Мраку, дабы отомстить светлым – убийцам его отца.
У него еще мало силы – только волшебные жезл и меч...
V него еще мало спутников – только шайка лихих наемников и отряд “живых мертвецов”...
Но ЦЕЛЬ у него уже есть.
И цель эта – схватиться когда-нибудь на равных с самим Богом светлых!..
ЗНАК ГРОЗЫ
Беспросветная черная ночь накрыла весь мир от края до края, утопив в своих волнах землю и небо. Звезды и луну поглотили клубы темных туч, еще вечером приползших со зловещего Севера, обиталища всех самых пугающих демонов и духов мира.
Мелкий, плотный, совсем не по-летнему холодный дождь хлынул вниз из объемистых животов небесных великанов, которые раскрывались с грохотом грома и блеском молний. Густой и жуткий в своей кажущейся бесконечности рокот катился с одной стороны света к другой, потом незаметно разворачивался и проделывал обратный путь.
Он то затихал, потрясая небеса где-то в невообразимом далеке, то вдруг грозил расколоть само мироздание прямо над головой. Молнии как языки чудовищных змей высовывались из недр туч и стремились лизнуть землю, ухватить с нее побольше, утащить вверх и перемолоть там в новые порции дождя.
С каждым мгновением они били все чаще, становились все больше и больше. Сначала десятки, потом сотни молний, казавшихся корнями выросших на небе неведомых деревьев, с непостижимой для человеческого глаза скоростью прорастали вниз.
Дальвиг Эт Кобос сидел на широком каменном подоконнике, в одной из верхних комнат своего полуразрушенного, пустого и холодного замка. Узкое бледное лицо было бесстрашно обращено прямо к окну, за которым отвесно хлестали толстые водяные струи.
Ветер, почти умерший и незаметный, сочился сквозь проем, много лет не знавший стекла. Иногда он из последних сил пытался пробиться через дождевую завесу и выбрасывал на Дальвига и его подоконник горсти воды.
Карие глаза юноши щурились, ибо ни дождь, ни ночь не мешали ему видеть грозу во всем ее яростном великолепии. Мертвые вспышки молний то и дело обнажали ломаные черные линии горизонтов, сжавшиеся, жалкие кучки деревьев на вершинах близлежащих холмов и змеившиеся вокруг разбитых и заросших кустами замковых стен овраги, похожие на старые, незарастающие раны на теле земли. Тонкие губы Даль-вига растягивались в едва заметной усмешке, и так же легко, мимолетно шевелились.
Нет, он не считал молнии, он не читал стихов, он не бормотал молитв. Ярость владела всем его существом – как разумом, так и телом. Глубоко проросшая, как корни небесных деревьев.
Черная, как эта ночь. Ослепительная, как эти молнии. Оглушительный шелест дождя, стук его обезумевших потоков о каменные стены, нарастающий и утихающий грохот грома и всплески молний от края до края мира – все это как нельзя кстати гармонировало с бурлящими чувствами Дальвига. Он любил грозу.
Ах, как он любил грозу! Счастье видеть и слышать торжествующий рев непобедимой стихии давало ему хоть какое-то успокоение и надежду на будущее. Есть на свете сила, ярость которой безгранична.
Значит, достижение равного могущества тоже возможно в принципе, и человеку, сравнявшемуся в мощи с грозой, будет по силам победить любого врага... У него, несчастного и всеми презираемого сына покойного Кобоса, очень много врагов. Одной ярости, клокочущей сейчас в жилах Дальвига, не хватит ни на что. Потому он сидел на подоконнике,
