Брежнев Леонид Ильич - Малая Земля
Леонид Ильич Брежнев
Малая земля
Глава третья. МАЛАЯ ЗЕМЛЯ
- 1 -
Дневников на войне я не вел. Но 1418 огненных дней и ночей не забыты. И
были эпизоды, встречи, сражения, были такие минуты, которые, как и у всех
фронтовиков, никогда не изгладятся из моей памяти.
Сегодня мне хочется рассказать о сравнительно небольшом участке войны,
который солдаты и моряки назвали Малой землей. Она действительно "малая" -
меньше тридцати квадратных километров. И она великая, как может стать
великой даже пядь земли, когда она полита кровью беззаветных героев. Чтобы
читатель оценил обстановку, скажу, что в дни десанта каждый, кто пересек
бухту и прошел на Малую землю, получал орден. Я не помню переправы, когда бы
фашисты не убивали, не топили сотни наших людей. И все равно на вырванном у
врага плацдарме постоянно находилось 12-15 тысяч советских воинов, 17 апреля
1943 года мне надо было в очередной раз попасть на Малую землю. Число
запомнил хорошо, да и ни один малоземелец, думаю, не забудет его: в тот день
гитлеровцы начали операцию "Нептун". Само название говорило об их планах -
сбросить нас в море. По данным разведки мы знали об этом. Знали, что
наступление они готовят не обычное, а решающее, генеральное.
И мое место было там, на передовой, в предместье Новороссийска, мысом
входившем в Цемесскую бухту, на узком плацдарме Малой земли.
Как раз в апреле я был назначен начальником политотдела 18-й армии.
Учитывая предстоящие бои, ее преобразовали в десантную, усилили двумя
стрелковыми корпусами, двумя дивизиями, несколькими полками, танковой
бригадой, подчинили ей в оперативном отношении Новороссийскую военно-морскую
базу Черноморского флота.
На войне не выбираешь, где воевать, но, должен признаться, назначение
меня обрадовало. 18-ю все время бросали на трудные участки, приходилось
уделять ей особое внимание, и я там, как говорится, дневал и ночевал. С
командующим К. Н. Леселидзе и членом Военного совета С. Е. Колониным давно
нашел общий язык. Так что перевод в эту армию из политуправления фронта лишь
узаконил фактическое положение дел.
Переправы мы осуществляли только ночью. Когда я приехал на Городскую
пристань Геленджика, или, как ее еще называли, Осводовскую, у причалов не
было свободного места, теснились суда разных типов, люди и грузы находились
уже на борту. Я поднялся на сейнер "Рица". Это была старая посудина,
навсегда пропахшая рыбой, скрипели ступеньки, ободраны были борта и
планширь, изрешечена шрамами от осколков и пуль палуба. Должно быть, немало
послужила она до войны, несладко приходилось ей и сейчас.
С моря дул свежий ветер, было зябко. На юге вообще холод переносится
тяжелее, чем на севере. Почему - объяснить не берусь, но это так. Сейнер
обживался на глазах. В разных местах на разных уровнях бойцы устанавливали
пулеметы и противотанковые ружья. Каждый искал себе закуток поуютнее, пусть
хоть тонкой дощатой перегородкой, но закрытый со стороны моря. Вскоре
поднялся на борт военный лоцман, и все пришло в движение.
Как-то странно это выглядело, будто толпой повалили на рейд. Но так
было в первые минуты. Каждое судно точно знало свое место. "Рица" шла
первой, за ней пыхтели, как мы называли их, мотоботы - э 7 и э 9. Сейнер
взял их на буксир, остальные суда вытянулись в караван с расстоянием 400-500
метров друг от друга, и мы взяли курс на Малую землю. Шли под охраной
"морских охотников".
За три часа хода я думал побеседовать с бойцами пополнения, хотел лучше
узнать людей. Общей беседы не выш
