Брянцев Георгий Михайлович - Конец Осиного Гнезда
БРЯНЦЕВ ГЕОРГИЙ МИХАЙЛОВИЧ
Конец Осиного гнезда
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
"ОСИНОЕ ГНЕЗДО"
1. СВЯЗНИК ГАУПТМАНА ГЮБЕРТА
Телефонный звонок дошел наконец до моего сознания. Я вскочил и
подбежал к аппарату. В окне уже брезжил рассвет. Вызывал к себе
подполковник Фирсанов.
Хотя за год войны пора было привыкнуть ко всяким неожиданностям, я все
же встревожился - фронт проходил недалеко, всего в полусотне километров
отсюда. С вечера, когда я отправлялся на квартиру, никаких непредвиденных
заданий для меня в штабе партизанского движения как будто не намечалось.
Наоборот, мне приказали сутки не появляться в штабе, пока не закончу
обработку материалов, которые собрал во время своей недавней ходки в тыл
противника. И вот - неурочный звонок...
Спал недолго - всего часа два: ночи нашего прифронтового городка были
тревожными, его бомбила вражеская авиация, и лишь незадолго до рассвета
наступала тишина.
Наскоро умывшись и одевшись, я рассовал по карманам папиросы, фонарик,
складной нож - все, что при любых обстоятельствах должно было быть при мне,
- затянул ремень с полевой сумкой и пистолетом и выскочил из дому. Светало.
Теплели краски неба. Зеленоватая полоска на востоке быстро розовела.
Рассветный ветерок пахнул в лицо прохладой, росистой свежестью и донес из
соседнего садика волнующий запах влажной мяты. Листья тонкой березки у
моего окна будто умылись росой - были совсем мокрые.
С холма, на котором стоял дом, виден городской парк, окутанный
туманной дымкой. Река тоже курилась туманом, и в нем неясно вырисовывались
металлические формы железнодорожного моста.
Я вышел из палисадника, прикрыл за собой калитку и зашагал вниз по
травянистой узенькой улице, между двумя рядами бревенчатых домиков с
резными наличниками окон и крылец. Через две-три минуты я уже был на
мощеной "главной" улице.
Городок просыпался рано. Немилосердно грохоча по булыжной мостовой,
промчалась трехтонка. В ее обшарпанном кузове, держась друг за друга,
стояли люди с кирками и лопатами. На перекрестке расхаживал
солдат-регулировщик с автоматом. С северной окраины, где размещались
ремонтные мастерские фронта, доносился тяжелый гул танковых моторов, а с
восточной, с аэродрома, - звенящий рокот самолетов.
На улице виднелись следы ночной бомбежки: чернели воронки, пахнущие
гарью и свежей землей, - вечером их не было. Тротуар в одном месте завалило
грудой кирпича. У водоразборной колонки из-под земли фонтаном била вода.
Вокруг лужи, деловито чирикая, копошились неугомонные воробьи. Едкий дымок
горелой краски щекотал нос.
Я торопливо обошел трансформаторную будку, превращенную бомбой в груду
мусора, из которой торчали обрывки проводов, сваленный взрывной волной
серебристый тополь, и выбрался на тенистую окраинную улицу, обрамленную
двумя рядами старых лип.
Вот и аккуратный, обшитый тесом зеленый дом штаба. Его окна украшают
кружевные, богатой резьбы наличники, а верх венчает легкая шатровая башенка
с флюгером. Буйная, густая трава скрывает обитый досками фундамент.
Знакомый часовой у калитки с подчеркнутой молодцеватостью
приветствовал меня и пропустил во двор. Я вбежал на крашеные деревянные
ступеньки крылечка, прошел застекленную веранду по дорожке из небеленого
холста и, перешагнув порог комнаты, увидел подполковника Фирсанова.
Подполковник стоял у окна, дымя папиросой. Видимо, он не спал в эту
ночь. Лицо у него было усталое, веки припухли и покраснели.
- Майор Стожаров по вашему вызову явился! - доложил я.
Подполковник хмуро сказал:
- Поеде
