Библиотека в кармане -русские авторы

         

Бродский Иосиф - Стихи (2)


-1-
ОСЕННИЙ КРИК ЯСТРЕБА РАЗВИВАЯ ПЛАТОНА
* * * I
Как давно я топчу, видно по каблуку. Я хотел бы жить, Фортунатус, в городе, где река
Паутинку тоже пальцем не снять с чела. высовывалась бы из-под моста, как из рукава - рука,
То и приятно в громком кукареку, и чтоб она впадала в залив, растопырив пальцы,
что звучит как вчера. как Шопен, никому не показывавший кулака.
Но и черной мысли толком не закрепить,
как на лоб упавшую косо прядь. Чтобы там была Опера, и чтоб в ней ветеран-
И уже ничего не сниться, чтоб меньше быть, тенор исправно пел арию Марио по вечерам;
реже сбываться, не засорять чтоб Тиран ему аплодировал в ложе, а я в партере
времени. Нищий квартал в окне бормотал бы, сжав зубы от ненависти: "баран".
глаз мозолит, чтоб, в свой черед,
в лицо запомнить жильца, а не В этом городе был бы яхт-клуб и футбольный клуб.
как тот считает, наоборот. По отсутствию дыма из кирпичных фабричных труб
И по комнате точно шаман кружа, я узнавал бы о наступлении воскресенья
я наматываю как клубок и долго бы трясся в автобусе, мучая в жмене руб.
на себя пустоту ее, чтоб душа
знала что-то, что знает Бог. Я бы вплетал свой голос в общий звериный вой
там, где нога продолжает начатое головой.
Изо всех законов, изданных Хаммурапи,
самые главные - пенальти и угловой.
-2-
II Там должна быть та улица с деревьями в два ряда,
под'езд с торсом нимфы в нише и прочая ерунда;
Там была бы Библиотека, и в залах ее пустых и портрет висел бы в гостинной, давая вам
я листал бы тома с таким же количеством запятых, представленье
как количество скверных слов в ежедневной речи, о том, как хозяйка выглядела, будучи молода.
не прорвавшихся в прозу, ни, тем более, в стих.
Я внимал бы ровному голосу, повествующему о вещах,
Там стоял бы большой Вокзал, пострадавший в войне, не имеющих отношенья к ужину при свечах,
с фасадом, куда занятней, чем мир вовне. и огонь в комельке, Фортунатус, бросал бы багровый
Там при виде зеленой пальмы в витрине авиалиний отблеск
просыпалась бы обезьяна, дремлющая во мне. на зеленое платье. Но под конец зачах.
И когда зима, Фортунатус, облекает квартал в рядно, Время, текущее в отличие от воды
я б скучал в Галлерее, где каждое полотно горизонтально от вторника до среды,
в темноте там разглаживало бы морщины
- особливо Энгра или Давида - и стирало бы собственные следы.
как родимое выглядело бы пятно.
В сумерках я следил бы в окне стада IV
мычащих автомобилей, снующих туда-сюда
мимо стройных нагих колонн с дорическою И там были бы памятники. Я бы знал имена
прической, не только бронзовых всадников, всунувших в стремена
безмятежно белеющих на фронтоне Суда. истории свою ногу, но и ихних четвероногих,
учитывая отпечаток, оставленный ими на
III населении города. И с присохшей к губе
сигаретою сильно заполночь возвращаясь пешком к себе,
Там была бы эта кофейня с недурным бланманже, как цыган по ладони, по трещинам на асфальте
где, сказав, что зачем нам двадцатый век, если есть уже я гадал бы, икая, вслух о его судьбе.
девятнадцатый век, я бы видел, как взор коллеги
надолго сосредотачивается на вилке или ноже.
-3-
И когда бы меня схватили в итоге за шпионаж, ПОСВЯЩАЕТСЯ СТУЛУ
подрывную активность, бродяжничество, менаж-
а-труа, и толпа бы, беснуясь вокруг, кричала,
тыча в меня натруженными указательными : "Не наш!" - I
я бы в тайне был счастлив, шепча про себя: "Смотри, Март на исходе. Радостная весть:
это твой шанс узнать, как выглядит изнутри день удлинился. Кажется, на треть.
то, на что ты т





Содержание раздела