Буйда Юрий - Синдбад Мореход
ЮРИЙ БУЙДА
СИНДБАД МОРЕХОД
Перед смертью Катерина Ивановна Момотова велела позвать доктора
Шеберстова, у которого лечилась всю жизнь и который давно находился
на пенсии. Она вручила ему ключ от своего домика, свернутый вчетверо
листок бумаги и попросила сжечь этот листок вместе с остальными.
- Они у меня дома, - смущенно пояснила она. - Только никому не
говорите, пожалуйста. Я бы и сама... да видите - как все обернулось...
Доктор вопросительно поднял бровь, но старуха лишь виновато улыбнулась
в ответ. Она была совсем плоха: умирала от саркомы. Лечащий врач
сказал Шеберстову, что до утра она вряд ли дотянет.
На лавочке у входа в больницу покуривал участковый Леша Леонтьев,
казавшийся рядом с громоздким Шеберстовым подростком в милицейском
мундире. Его фуражка с выгоревшим околышем лежала в мотоциклетной
коляске.
- Не желаешь прогуляться? - поинтересовался доктор, глядя поверх
головы Леонтьева на мошек, круживших возле бледного уличного фонаря,
вознесенного на позеленевший от сырости деревянный столб. - К
Момотовой Кате.
- К Синдбаду Мореходу? Или она умерла?
- Нет. - Шеберстов показал участковому ключ. - Просила к ней заглянуть.
Я прохожий, а ты все же власть.
Леша бросил окурок в широкую каменную вазу, заполненную водой,
и со вздохом поднялся.
- Скорей бы зима, что ли...
И они неторопливо зашагали по плитчатому тротуару в сторону мельницы,
рядом с которой и жила Катерина Ивановна, известная всему городку
своей образцово не задавшейся жизнью.
Сюда, в бывшую Восточную Пруссию, она приехала с первыми переселенцами.
Муж ее работал на бумажной фабрике, а Катерина Ивановна - прачкой
в больнице. У них было четверо детей - двое своих да двоих взяли
в детдоме. Маленькая сухонькая женщина тянула большое хозяйство
- огород, корова, поросенок, два десятка овец, куры да утки, -
ухаживала за прибаливавшим мужем (он был трижды ранен на фронте)
и детьми. В пятьдесят седьмом лишилась ноги по колено: попала
под поезд, когда встречала с пастбища телку. Из прачечной пришлось
уйти. Устроилась сторожихой в детском саду. В том же году утонул
в Преголе старший сын Вася. А через три года отмучился и Федор
Федорович: не перенес операции на задетом осколком сердце. Дочери
выросли и разъехались. Младшая Верочка вышла за пьяницу, вора
и бродягу, с которым однажды, оставив сына бабушке, укатила на
заработки в Сибирь и словно сгинула. Чтобы вытянуть мальчика,
Катерина Ивановна бралась и за вязанье на заказ, пока пальцы артритом
не скрючило, и за стрижку овец и на все лето нанималась в пастухи.
На деревянном протезе ей было нелегко угнаться за скотиной, но
платили неплохо, да еще кормили иногда в поле - она и не роптала.
Мальчик вырос и ушел в армию, после женился и лишь изредка-
к Новому году да к Первому мая - присылал бабушке открытку с пожеланиями
успехов в труде и счастья в личной жизни. Пенсия была крошечная.
Как-то незаметно для себя Катерина Ивановна втянулась в сбор пустых
бутылок - по пустырям, закоулкам, у магазинов, - вступая в ссоры
с мальчишками-конкурентами, при виде ее оравшими: Почем
фунт старушатины!- и перехватывавшими добычу. Катерина
Ивановна сердилась, ругалась, но надолго ее гнева не хватало.
В конце концов она нашла выход. С утра пораньше с мешком за плечами
отправлялась за город в поисках бутылок, валявшихся по кюветам
да в придорожном лесу. Преодолевая боль в ноге, она каждый день
проделывала многокилометровые походы, возвращаясь поздно вечером
с богатой добычей, вся в горячем поту и с
