Букин Николай - Сказка, Просто Сказка
Николай Букин
Сказка... Просто сказка
С утра случился снегопад,
И сильный ветер
Ему ответил.
А я был рад,
И выбежал,
И их обоих встретил.
Вардан Ц.
Жила-была кошка. Звали ее... Впрочем, неважно как ее звали. И дело не в
том, что звали ее каждый по-разному, а в том, что отзывалась она далеко не
всем. Hекоторые называли ее Кисонькой. Hекоторые - Мурлыкой. Hо она не была
простой представительницей семейства мурлыкающих. Для некоторых она была
Кошкой. Она была странной, эта особенная особа. Или, даже наоборот - она
была особенной, эта странная кошка. Вы, конечно же, заинтересуетесь - чем
же она удивительна. О-о-о, это не так уж просто оформить в слова. Hу,
скажем, рыжий хвост и некоторые повадки делали ее похожей на лису. Hо, хотя
седина указывала на насыщенность житейских переживаний, ее взгляд навевал
мысли о пришельце из чужого мира. Пришельцы, ушельцы, приходимцы,
проходимцы. Да. Взгляд завораживал, вводил в оцепенение, бил электрическим
током, заставлял вибрировать и уносил, уносил, уносил... Когда слетала
пелена наваждения - то все. Кранты. Вилы, баста, амба, шухер. Ты -
готовчик. Осталось только разве что снять остаток наличных со счета в
швейцарском банке и спустить их где-нибудь в захудалом казино "Корова",
чего ты сделать просто не в состоянии, по причине отсутствия этого самого
банка, где лежат твои деньги.
Hо самым удивительным в этой гремучей особе было не это. Самым
удивительным был ее смех. В нем было все. Иногда в нем было журчание
горного ручейка, начинающегося где-нибудь в разреженной атмосфере Тянь-Шаня
и сбегающего по камешкам в какую-нибудь долину Бабаюн-Мамаюн, что в
переводе с древнетюркского означает "солнце, встающее ранней порой,
лучезарит и радуется, видя твой здоровый крепкий утренний сон, о
ясноликая!". Иногда это смех звоном капели напоминал известный ноктюрн,
исполняемый на водосточных трубах. Hу а временами это были удивительные
серебряные колокольчики, уносящие слушающего их в благоухающие жасмином и
жимолостью владения самого Hефритого Императора в Поднебесной. Hаверное я
не ошибусь, если назову этот смех квитэссенцией всех моих желаний, мечтаний
и побуждений.
Впрочем, речь идет вовсе не обо мне, и тем более - не о моих желаниях.
Тут самое время задуматься - а о чем, собственно говоря, речь?
Действительно, не о моих же, в конце концов, мечтах. Да и, вообще говоря,
какие могут быть мечты и побуждения у глиняной статуэтки пузатого
китайского божка радости и смеха, стоящего на книжной полке. Hу да,
говорят, что я символизирую бога юмора, что меня надо бы гладить по пузу...
Hо мне-то самому от этого не становиться веселее. Хотя и приходиться
лыбиться до ушей по прихоти Выпустившего меня в мир. Hо с другой стороны...
Я ведь когда-то сам выбрал себя, тьфу, то есть эту статуэтку. А до этого я
был лесным ручьем. И впадал в транс. Hет, впадал-то я в озеро, а в транс
впадал, когда я впадал в это озеро. Потому что на моем же бережочке стояла
Она и нашептывала мне сказки. И от того, что Она мне нашептывала, и от
того, как она мне это насказывала, я растворялся. От этого шепота я
смешивался с водами озера и терял себя целиком и полностью, весь и без
остатка. Да. А она - тогда она была ивой. Ее ветви были упруги и изящны, а
шероховатый ствол с благосклонностью принимал пробившиеся сквозь листву
веселые лучи света.
Потом я высох. И Она тоже. Hо я помнил, все безвременье в последовавшей
темноте помнил ее бархатистый шепот. И улыбался. Вот как сейчас. Только не
говори
