Булгаков Михаил - Четыре Портрета
Михаил Булгаков
ЧЕТЫРЕ ПОРТРЕТА
- Ну-с, господа, прошу вас, - любезно сказал хозяин и царственным
жестом указал на стол.
Мы, не заставили себя просить вторично, уселись и развернули стоящие
дыбом крахмальные салфетки.
Село нас четверо: хозяин - бывший присяжный поверенный, кузен его -
бывший присяжный поверенный же, кузина, бывшая вдова действительного
статского советника, впоследствии служащая в Совнархозе, а ныне просто
Зинаида Ивановна и гость - я - бывший... впрочем, это все равно... ныне
человек с занятиями, называемыми неопределенными.
Первоапрельское солнце ударило в окно и заиграло в рюмках.
- Вот и весна, слава богу; измучились с этой зимой, - сказал хозяин и
нежно взялся за горлышко графинчика.
- И не говорите! - воскликнул я и, вытащив из коробки кильку, в миг
ободрал с нее шкуру, затем намазал на кусок батона сливочного масла,
прикрыл его килечным растерзанным телом и любезно оскалив зубы в сторону
Зинаиды Ивановны, добавил: - Ваше здоровье!
И затем мы глотнули.
- Не слабо ли... кхм... разбавил? - заботливо осведомился хозяин.
- Самый раз, - ответил я, переводя дух.
- Немножко, как будто, слабовато, - отозвалась Зинаида Ивановна.
Мужчины хором запротестовали, и мы выпили по второй. Горничная внесла
миску с супом.
После второй рюмки божественная теплота разлилась у меня внутри, и
благодушие приняло меня в свои объятия. Я мгновенно полюбил хозяина, его
кузена, и нашел, что Зинаида Ивановна, несмотря на свои 38 лет, еще очень и
очень недурна, и борода Карла Маркса, помещавшегося прямо против меня рядом
с картой железных дорог на стене, вовсе не так уж огромна, как это принято
думать. История появления Карла Маркса в квартире поверенного, ненавидящего
его всей душой такова. Хозяин мой - один из самых сообразительных людей в
Москве, если не самый сообразительный. Он едва ли не первый почувствовал,
что происходящее - штука серьезная и долгая и поэтому окопался в своей
квартире не кое-как, кустарным способом, а основательно. Первым долгом он
признал Терентия, и Терентий изгадил ему всю квартиру, соорудив в столовой
нечто вроде глиняного гроба. Тот же Терентий проковырял во всех стенах
громадные дыры, сквозь которые просунул толстые трубы. После этого хозяин,
полюбовавшись работой Терентия, сказал:
- Могут не топить парового, бандиты, - и поехал на Плющиху. С Плющихи
он привез Зинаиду Ивановну и поселил ее в бывшей спальне, комнате на
солнечной стороне. Кузен приехал через три дня из Минска. Он кузена охотно
и быстро приютил в бывшей приемной (из передней направо) и поставил ему
черную печечку. Затем пятнадцать пудов муки он всунул в библиотеку (прямо
по коридору), запер дверь на ключ, повесил на дверь ковер, к ковру
приставил этажерку, на этажерку пустые бутылки и какие то старые газеты, и
библиотека словно сгинула - сам чорт не нашел бы в нее хода. Таким образом
из шести комнат осталось три. В одной он поселился сам с удостоверением,
что у него порок сердца, а между оставшимися двумя комнатами (гостиная и
кабинет) снял двери, превратив их в странное двойное помещение.
Это не была одна комната, потому что их было две, но и жить и них. как
в двух, было невозможно, тем более, что в первой (гостиной) непосредственно
под статуей голой женщины и рядом с пианино поставил кровать и, признав из
кухни Сашу, сказал ей:
- Тут будут приходить эти. Так скажешь, что спишь здесь.
Саша заговорщически усмехнулась и ответила:
- Хорошо барин.
Дверь кабинета он облепил мандатами, из которых явств
