Булычев Кир - Первый Слой Памяти
child_sf Кир Булычев Первый слой памяти 1974 ru ru Ego http://ego2666.narod.ru ego1978@mail.ru FB Tools 2006-05-28 OCR & spellcheck by HarryFan, 12 September 2000 562F9A82-637B-43D9-B31D-E322106F52CF 1.0 v1.0 — создание fb2 Ego
Кир Булычев
Первый слой памяти
В среде самоубийц принято оставлять записки: «В смерти моей прошу никого не винить», так вот: в моих несчастьях прошу винить телефон. Он мой враг, я его раб. Более решительный человек на моем месте обязательно оборвал бы шнур или разбил аппарат.
Я не могу. Телефон вне моей юрисдикции. Если бы каждый, вместо того чтобы носить свой крест, рубил его на дрова, некому было бы становиться мучениками. Когда человеку что-то от меня нужно, он добирается до меня посредством телефона.
Еще бы, если бы он отправился ко мне пешком или воспользовался городским транспортом, он трижды подумал бы, прежде чем решиться на такое. Если у вас есть телефон, вы меня поймете.
А если нет, вы меня не поймете, потому что обиваете пороги в телефонном узле, доказывая, что по роду службы вам телефон необходим, как горный воздух. Кстати, я и сам обивал пороги, но самое страшное — если бы телефон у меня сняли, начал бы обивать пороги вновь. Как видите, я предельно откровенен.
Я еле добрел до дома. Был жаркий, обманчивый весенний день, который обязательно должен был обернуться к ночи чуть ли не морозом. Так и случилось.
Если учесть, что отопление уже было выключено, то ясно, почему я, забравшись в постель и зачитавшись полученной на два дня Агатой Кристи, с таким негодованием воспринял телефонный звонок, раздавшийся в половине двенадцатого. Я дал ему отзвонить раз десять, надеясь, что ему надоест и он поверит, что меня нет дома.
Но телефон не поверил. Я снял трубку и, ежась от холода, прорычал в него какое-то слово, которое можно было трактовать как угодно.
— Гиви, — сказал телефон голосом Давида. — Я тебя не разбудил?
— Разбудил, — не отрицал я.
— Я так и думал, — продолжал Давид, не зная, что в таких случаях следует извиняться. — Так вот, сейчас за тобой заедет наша машина. Шеф уже в институте.
— Очень тронут, — признался я. — А что делает наш дорогой шеф в институте в двенадцать часов ночи? Несовершеннолетние преступники украли установку и разобрали ее на винтики для детского «Конструктора»?
— Не паясничай, Гиви, — сказал Давид скучным голосом. Он всегда говорит скучным голосом, когда я паясничаю. — Серьезное дело, машина будет у тебя с минуты на минуту. Она заедет за Русико, это ведь недалеко?
— Совсем рядом. Я только вчера провожал ее до дому, и, по-моему, ее отец целился в меня с балкона из крупнокалиберного ружья.
Давид повесил трубку, чем показал всю серьезность заявления. Я решил никуда не ехать, но на всякий случай начал одеваться. В этом вся моя непоследовательность, но, наверно, она происходит от того, что я рос без отца.
Я принимаю решение и тут же начинаю действовать наоборот.
Я не успел натянуть пиджак, как под окном коротко тявкнула машина. По голосу это была директорская машина.
Было холодно, как в феврале высоко в горах. Русико сидела в черной «Волге», она была ненакрашена и полна сознания собственного достоинства. Не каждый день за хирургической сестрой присылают черную «Волгу».
— Русико, — спросил я, усаживаясь с ней рядом, — что там приключилось в институте?
— Не знаю, — ответила Русико таким тоном, как будто она-то знала, а вот еще неизвестно, допущен ли я к такой великой тайне. — Мне позвонили. Мне Давид звонил, — добавила она.
— Какая честь, — сказал я. — И чем ты ее заслужила?
Русико пожа
