Библиотека в кармане -русские авторы

         

Булычев Кир - Связи Личного Характера


Кир Булычев
Связи личного характера
Цикл - "Гусляр"
Сидели на дворе, играли в домино. Дело было летом, после дождя, в хорошую
погоду. Облака, вытряся воду, плыли над головой пышные и умиротворенные,
лужи сохли быстро, от них поднимался невидимый пар, скоро идти ужинать,
игра малость приелась, и пришло время побеседовать о разных вещах.
- Устал я сегодня чего-то, - сказал Василь Васильич, принюхиваясь к
сложным ароматам, слетавшимся вниз, к игрокам из двенадцати кухонь дома.
- Жарко было, - согласился Валентин Кац, размешал костяшки и спросил
товарищей: - Еще одну "рыбу" забьем?
И в этот момент во двор вошел Корнелий Удалов. Был он потен, светлые
волосики завились, штаны грязные, пиджак через плечо, в руках, вся в белых
потеках, банка из-под белил. В ней болтается малярная кисть.
- Корнелий-то, - сказал Погосян, - Корнелий стал маляром, да?
- Дурачье, - сказал Удалов, покосился на свои окна, не наблюдает ли за ним
жена его Ксения, и, поставив банку посреди двора, уселся на скамью.
- История со мной случилась, - сказал он. - Фантастическая.
- Всегда с тобой что-нибудь случается, - сказал Валентин. - Может,
все-таки забьем еще одну "рыбу"?
- Что за история, а? - спросил Погосян.
Удалов, которому очень хотелось поговорить, сразу ответил:
- Дорогу на Грязнуху знаете? К санаторию?
- Ну.
- Так вот там все и произошло. Не было сегодня дороги.
- Куда же она, болезная, делась?
- Даже не знаю, что на это ответить, - сказал Удалов. - Рано человечеству
об этом знать.
- Ты, Корнелий, не крути, - обиделся Василь Васильич. - Ты всегда в
истории попадаешь. И придаешь им космическое значение.
- Вот именно что космическое. Не менее чем космическое.
- Ясно, - сказал из открытого окна своей комнатки Грубин, который весь
этот разговор отлично слышал, - занимался работой скучной, но творческой,
вырезал на рисовом зерне "Песнь о вещем Олеге". - Ясно, американцы с Луны
камень везли, обронили на полдороге и по Корнелиевой дороге угодили.
- Циник ты, Грубин, - сказал с тоской Корнелий Удалов.
И видно всем было, что и в самом деле очень ему хочется рассказать, но
пока не решается. На выступающих частях его пухлого лица показались
капельки пота.
- Циник ты, Грубин, и самое удивительное, что почти угадал, хотя не можешь
себе представить всей глубины такого события. Я же слово дал, почти
подписку, что не разглашу.
- Ну и не разглашай, - сказал Грубин.
- Ну и не разглашу, - сказал Удалов.
- Нужны нам твои истории, - сказал Грубин, который, несмотря на эти резкие
слова, был лучшим другом Удалова.
- Так что с дорогой приключилось? - спросил Валя Кац. - А то меня сейчас
жена ужинать позовет.
- Не поверите, - сказал Удалов.
- Не поверим, - согласился из окна Грубин.
Но Удалов уже решился на рассказ, не слышал грубинских слов, глаза у него
помутнели и приобрели отсутствующее выражение, с каким былинные сказители
в отдаленные времена вынимали гусли из торбы, обращали лицо к самому князю
и начинали разворачивать длинное, увлекательное повествование,
правдоподобное для слушателей и совсем невероятное для потомков.
- Я сегодня до Грязнухи пешком пошел, - сказал Удалов. - До маслозавода
автобусом, а там пешком. Нам через месяц нужно будет в санатории крышу
перекрывать. Вот и пошел посмотреть.
- А как же твой, Корнелий, персональный грузовик? - спросил Грубин.
- Машина в Потьму за генератором ушла. А я в санаторий отправился. А куда
мне спешить, я спрашиваю? Куда мне спешить, если дорога лесом, местами над
самым берего





Содержание раздела